Острый угол

Судьба, кого благодарить
За то, что, подбирая слово,
Я превратился из глухого
В умеющего говорить?..

«Луна всё сильней по ночам колобродит…»

Луна всё сильней по ночам колобродит,
Всё ниже гусей перелет,
И снег голубыми пластинами сходит
К реке и вздувается лед.

Просторные га с каждым часом духмяней,

В подворье такой разнобой,
Что курам петух представляется няней,
Ведущей их на водопой…

Я окна раскрою, пусть ветры влетают,

Пусть слушает алый рассвет,
Как в радио кто-то с трибуны гадает —
Нужна нам земля или нет…

«Так медленно рождался снег…»

Так медленно рождался снег,
Что думали – и не родится,
Что нам опять в плащи рядиться
От влаги ладог и онег.

Но так была зима ловка!

Она, не бряцая оружьем,
Бесшумная, прошла по лужам,
Ведя в поводьях облака.

И было любо ей самой

Их распороть ножом умелым,
И город стал настолько белым,
Как это можно лишь зимой.

И всё! А я здесь не при чем,

Я просто смог без проволочки
Увиденное вставить в строчки, —
В шестнадцать строчек ни о чем.

«Ах ты, серая мышка…»

Н.З.

Ах ты, серая мышка,
Меж ларей не кружись,
Не от сердца одышка,
А от страха за жизнь.

Если б корочку хлеба,

С сухарями суму,
То не нужно и неба,
И друзья ни к чему…

Ночлег

На вопрос – кто там?
Пошучу – «Агдам…»

И откроют дверь: «Это что за весть?»

И скажу: «Не зверь… Мне б поспать-поесть».

«Проходи, хоть кто…» А в избе жара.

Старику под сто и сама стара.

Стол – бела доска. Чаю выпили.

За окном тоска – волчья, выпья ли!

На дровах слеза. Лук-севок в чулке…

И всю ночь гроза бьет язей в реке.

Только их одних вдоль хребта-спины.

Не с того ль у них плавники красны…

На заре проснусь, прошепчу слова:

«Ой, светла ты, Русь, что ж несчастлива?..»

«Подходит конец сумасшедшей стези…»

Подходит конец сумасшедшей стези…
Был выдох намного протяжнее вдоха.
Смотрю за окно – ковыляет эпоха
С потертой сумой по колено в грязи.

А как на заре громыхала в литавры,

Прошита сквозною вселенской тоской,
И – с саблями к солнцу! – орали кентавры
В степях,
Отзывалось за Леной-рекой!

И вся, перекрытая гулом и гамом,

Страна хохотала на злом вираже.
С ворьем подружилась, поладила с хамом…
Смотрю за окно – подыхает уже…

«Тот – про любовь…»

Тот – про любовь.
А тот про хлеб.
Читаю, но вижу.
Слеп.

А здесь прочту строку.

Одну.
И сразу вижу всю страну.

«Шелковичный червяк, запечатанный в кокон…»