Острый угол

Бродит мысль, от которой невесело,
От которой живу как чумной…
В детстве мы белену звали – бесево.
Видно, правда. И что-то со мной

Сотворила та травка поганая…

По канавам, среди лопухов,
Разрослась сумасшедшая, пьяная…
Если б знать, что дойду до стихов!

Если б кто подсказал – Что ты делаешь?

Когда я с этой травки в цвету,
Обрывал граммофончики белые —
И приятно сладило во рту.

И теперь всякий раз поздним вечером,

Когда в окна заглянет луна,
Мне такие картины мерещатся,
Что не знает и сам сатана.

И, обученный слову и грамоте,

Я, листы свои кровью кропя,
Вынимаю такое из памяти,
Словно сам ухожу от себя.

То, как птица парю в невесомости,

То лечу за крутой перевал,
То срываюсь в бездонные пропасти,
Где никто до меня не бывал.

Но куда ни пойду, что ни делаю,

Я всё вижу и вижу сквозь тьму —
Рвет дитя граммофончики белые,
И никто не подскажет ему…

«Мы во сне откровенны как малые дети…»

Мы во сне откровенны как малые дети.
Я, к примеру, скандален, драчлив и люблю
Отдышаться во сне. Но проснусь на рассвете
И опять в скорлупу залезаю свою.

В скорлупе, как в надежной броне,

Я качусь по огромной стране,
Сквозь ресницы взирая на Русь.
Не скандалю ни с кем, не дерусь.

Мне такое порой подсмотреть удается!

И душа, что казалась глуха и слепа,
Вдруг прозреет, и слух обретет, и взовьется,
И с меня, словно плесень, сползет скорлупа.

Я без кожи, как зверь на крюку,

Волны боли катятся к виску…
Не скандалю ни с кем, не дерусь,
Понимаю – великая Русь!

Я всю эту печаль понимаю с пеленок,

С тех апрельских проталин, когда на заре
Мы корову комолую, я и теленок,
Чередуясь, доили на нашем дворе.

И текло молоко по губе,

По рукам, по груди, по судьбе…
Не тогда ли, смышленый пострел,
Я любовью к словам заболел?..

«Мне казалось, что если окончатся сны…»

Мне казалось, что если окончатся сны,
То есть, если подножье кургана осилить
И подняться на холм, то мгновенья весны
Хлынут стрелами в грудь, и, конечно, навылет.

Я считаю, что если из стрел хоть одна

Будет чем-то отлична, то – от Купидона,
Потому что по городу бродит весна,
Потому что есть Анна, которая донна.

Если так, то зачем же сидеть одному?

Сны окончены. Сдвину плотней занавески,
И надену кроссовки, и тогу возьму,
И на холм поднимусь, в смысле выйду на Невский.

И меня сотни стрел продырявят всего,

Купидоновы тоже, ведь бьет без разбора,
Если так, то плевать на десницу того,
Кто известен со школы как месть Командора,

Потому что нет денег, и хочется жить,

Потому что апрель, потому что – погода,
Потому что часы у заветного входа
Крутят вектор по кругу и надо спешить.

«Говорил мне дядя Вася…»

В.Т., с горечью