Острый угол

Средь распада и лжи,
Где ничто не виной,
Я пошел бы в бомжи —
Пустота за спиной!

Ночевал бы, где мог,

Был на «ты» с анашой,
Но зато, видит Бог,
Не кривил бы душой.

Что подумал – сказал,

Да, так – да, нет, так – нет.
Жизнь – огромный вокзал.
Каждый третий – поэт!

Север лучше, чем юг,

И совсем не жесток…
Запад – это каюк,
И не лучше – восток!

«И жить, всё это не любя…»

И жить, всё это не любя, —
Вот наказание, вот пытка.
Скажи мне, добрая улитка,
Как защищаешь ты себя?

Но я ведь тоже вещь в себе,

И тоже панцирь свой имею,
А защититься не умею
Ни при гульбе, ни при пальбе.

Уж если пью, то откровенно,

А если бью, то наповал.
Но и убитый, я вставал
Хотя бы на одно колено…

И снова я в крови, в земле,

Но слышу, слышишь ли, улитка,
Как жизни ветхая калитка
Поскрипывает на петле.

«Звезды падают в реку и гаснут в реке…»

Звезды падают в реку и гаснут в реке,
И лежат в глубине на камнях, на песке.

Я стою на обрыве у кромки воды,

Что я вижу – звезду… отраженье звезды?..

Не шучу. Я, ей-богу, давно не шучу,

Вот живу и в себе разобраться хочу.

Что я? Свет, отраженье, осколок звезды?..

Ночь, река и всего два шага до беды.

«Пропела труба и роса засверкала!..»

Пропела труба и роса засверкала!
Окно распахнул, за рекою светало,
Щеколду привычно рванул у двери,
И – полные легкие алой зари!

Мой Бог, до чего же всё это красиво!

Обжегся росою и – птицей! – с обрыва!
Хрустальным стеклом раскололась река,
Хрустальной волной окатив берега.

Я звона не слышал, я чувствовал тело…

А что же душа?
А душа не хотела.
Она бастовала с утра, как всегда.
Ну, что ей хрустальная эта вода?

Молитва

То ли рок на роду, то ли выпала честь
И себя написать, и собратьев прочесть.

Но всё больше читаю, всё меньше пишу,

И всё чаще ночами покою прошу.

– Над рекой ли моей, Тоской,

Подари мне, Господь, покой,

Чашей горькою обнеси,

И меня от меня спаси…

«Не смотри, что я малого роста…»