Осуждение истины

Обед подали на веранде. На этот раз за стол село несколько человек. Рита Батуева, вернувшись с прогулки, раздраженно сообщила, что у нее болит голова и что она обедать не будет. Карина вызвала один из оставшихся в гараже автомобилей и уехала по своим делам в город. Обедали только хозяйка дома, Артем Батуев, Ольга и двое мужчин – Абуладзе и Мошерский. Почти весь обед прошел в молчании. Разговаривали только хозяйка дома с гостем.

– Арнольд обещал повезти нас завтра в Палангу. Там есть очень неплохой ресторан, – сообщила Эльза, – говорят, там подают лучшие рыбные блюда по всему побережью.

– Это где мы были в прошлый раз? – оживился Батуев. – Кажется, «Якорь» называется.

– Нет, – поморщилась Эльза, – «Якорь» – обычная забегаловка, которые так нравятся Арнольду. А этот ресторан гораздо лучше. Такого типа, как у вас, в который мы ходили несколько месяцев назад, когда были в Москве. Очень стильное такое заведение. Как он назывался?

– Не помню, – замялся Батуев, – мы посещаем много ресторанов. Сейчас в Москве есть разные рестораны. Какой вы имеете в виду?

– Рыбный. Мне он очень понравился. Такой красивый. Когда входишь, под ногами плавают рыбы, кажется, будто попал в бассейн. Там было так красиво и необычно. Сверху толстое стекло и под ногами плавающие рыбы…

– Вы, наверное, говорите про «Сирену», – вставила Ольга, – это, кажется, на проспекте Мира. Но мы там не были. Вы обедали с мужем и с мистером Батуевым в другом ресторане. Вы просто спутали. Я там тоже бывала.

– Да, – повернулась к ней Эльза, смерив ее быстрым уничижающим взглядом, – а я полагала, что это достаточно дорогой ресторан, чтобы его могла посещать обслуга, – сказала она, уже обращаясь к Артему Батуеву.

Тот ничего не ответил. Похоже, он даже не понял, что именно сказала хозяйка дома. Но Оля поняла и вспыхнула, затем вскочила и выбежала из-за стола, с трудом сдерживая слезы.

– Это месть за утреннюю маску, – негромко заметил Мошерский, с неодобрением поморщившись.

– И как только вы терпите эту плохо воспитанную неврастеничку, – холодно заметила Эльза Ференсас. – Мало того, что встревает в разговор, она еще и вскакивает из-за стола по любому поводу. Впрочем, все секретарши немного похожи друг на друга, им кажется, что они знают о своих начальниках все, постигли все их тайны. Слава Богу, Арнольд не приглашает сюда своих секретарей. Нам достаточно созерцать рожу одного Якова, чтобы постоянно испытывать чувство омерзения. Но Арнольд к нему так привязан. Он считает, что только Годлин может обеспечивать его безопасность.

– Он ведь работал раньше в системе МВД? – спросил Абуладзе.

Эльза повернулась к нему. Несколько секунд молчала, словно решая, относить ли и его к «обслуге» или стоит ответить этому старому полному грузину, неизвестно зачем оказавшемуся в их доме.

– Это наш эксперт, – словно что-то почувствовав, напомнил Батуев.

– Нет, – произнесла наконец Эльза Ференсас с невыносимым отвращением, – ни в каком МВД он не работал. И не был начальником уголовного розыска, как ваш Александр Мошерский. Он был надзирателем в колониях. Старшим надзирателем. Садист и палач. Мой муж почему-то считает, что именно такой человек должен обеспечивать безопасность нашей семьи. Хотя я полагаю, что мы должны защищаться в первую очередь именно от него.

В этот момент в гостиную вошла Карина. С пакетами в руках.

– Опять ругаете Годлина? – весело спросила она.

– Как ты здесь оказалась? – удивилась Эльза. – Я не слышала шума подъезжающей машины.

– А я пришла пешком. Попросила высадить меня на дороге и пришла. Это даже полезно – немного пройтись. Вы видите, как испортилась погода. Обещали ураганный ветер к вечеру. Надеюсь, наши вернутся до этого.

– Арнольд звонил, – звонким голосом сообщила Эльза, – они уже едут.

– Ну и хорошо, – рассудительно сказала Карина, – приятного аппетита.

Она вышла из комнаты. Эльза проводила ее взглядом, потом сказала, обращаясь к Батуеву, словно здесь никого не было:

– Странно, что все спортсменки как бы немного не в себе. Это, наверное, от разных препаратов, которые они закачивают в себя, чтобы добиться нужных результатов.

– Не знаю, – растерялся Батуев, – может быть и так.

Конец обеда прошел в полном молчании. Когда Эльза и Батуев вышли из-за стола, Абуладзе сказал, обращаясь к Мошерскому:

– По-моему, эта особа недовольна всем миром.

– Она недовольна прежде всего собой, – глубокомысленно заметил Мошерский. – Пойду-ка искупаюсь в море, хотя ветер уже довольно сильный, только пойду по дороге. Я вообще не понимаю, как хозяева спускаются и поднимаются по этим камням. Они называют эту дорогу «тропинкой». Гораздо удобнее идти по асфальтовой дорожке. Чуть дальше, но зато надежнее.

Абуладзе поднялся к себе в комнату. Подошел к окну, всматриваясь в небо. С севера надвигались темные тучи.

«Похоже, синоптики не ошибаются, – подумал Абуладзе, – не нравится мне в этом доме. Все какие-то закомплексованные, издерганные, нервные. Похоже, правы те, кто считает большие деньги не благом, а злом. Здесь все ненавидят друг друга».