Осуждение истины

– Он не баба, чтобы я его любил, – ответил Годлин, – я получаю деньги за свою работу, а не за любовь. Для этого в Паланге есть мальчики и девочки, которые за гораздо меньшую сумму могут обслужить любого клиента. Вы тоже работаете не из любопытства. Сами знаете, какая зарплата у Шаталова. Больше, чем у многих министров. И в Литве. И в России.

– Ветер усиливается, – показал на террасу Абуладзе.

– Обещали ураган, – поморщился Годлин, – не люблю я этого места. Словно птичье гнездо. Внизу ничего нет. И их тропинку не люблю. Я три раза пытался спуститься или подняться. Ничего не получается. И как это Ференсасы наловчились по камням прыгать, до сих пор понять не могу. Хорошо, что есть асфальтовая дорога.

– А Мошерского вы давно знаете?

– Знаю, – Годлин угрюмо взглянул на Абуладзе, – лучше бы не знал. И он бы лучше нас никого не знал.

– Не понял?

– И не надо. Это к делу не относится. Это совсем другой цирк. Мошерский, говорят, был способный офицер, вот ему и нужно было сидеть в своем управлении и брать взятки, а не лакействовать у банкиров.

– Злой вы человек, Годлин, – заметил Абуладзе.

– Еще скажите – горький. Я не злой, я нормальный. Вы еще злых не встречали. Привыкли со шпионами общаться да с разведчиками. Все друг другу «пардон» и «сорри» говорили. А у нас это просто. Один на спину, двое ноги раздвигают. И в лучшем случае палку достают. Рассказывать дальше, что бывает, или сами знаете?

– Знаю.

– Вот, вот. Там злые и бывают. А на воле злые не встречаются. Они на воле жить не могут. Как звери-людоеды. Сразу на людей бросаются и себя выдают. Ну, их и стреляют. Всех стреляют. Чтобы другим неповадно было людоедничать.

– Годлин, – позвал Якова Ференсас, – позвони в гараж и предупреди всех об урагане. Чтобы машины не выезжали никуда сегодня ночью.

– Я уже позвонил, – спокойно ответил Годлин.

– Еще раз позвони, – нетерпеливо приказал Ференсас. Очевидно, на этот раз их пара проигрывала.

Годлин кивнул и вышел из гостиной. Абуладзе, пройдя через гостиную, вошел в библиотеку как раз в тот момент, когда Дуарте, державший руку Карины в своих ладонях, рассказывал ей что-то смешное. Увидев вошедшего, он невольно вздрогнул и выпустил руку Карины.

– Извините, – пробормотал Абуладзе.

– Не уходите, – позвала его Карина, – мистер Дуарте как раз спрашивал про вас. Ему ужасно интересно. Я сказала, что вы работали в русском ЦРУ, но он не понимает, что это такое.

– Я понимай, – возразил Дуарте, – но ЦРУ есть аналог КГБ, а Карина мне рассказывала, что вы были военный полковник.

– Я работал в военной разведке, – кивнул Абуладзе и, переходя на английский, добавил: – Ничего особенного, просто полковник. В любой армии мира, даже в американской, есть военная разведка.

– Вы так хорошо говорите по-английски, – всплеснул руками Дуарте.

– Не так хорошо, как вы по-русски, – возразил Абуладзе.

– Вы превосходно говорите, – вмешалась Карина, – никогда бы не подумала, что вы так хорошо знаете иностранный язык. В моем представлении бывшие офицеры Советской Армии нечто среднее между нашим Годлиным и вашим Мошерским.

– Они не так плохи, как вам кажутся, – возразил уже по-русски Абуладзе, – каждый по-своему довольно интересен.

– Я хотел у вас узнать, мистер Абуладзе, – сказал по-русски Дуарте, – как вы, грузин по национальности, служили в русской армии. Более того, вам позволили служить в разведке.

– Во-первых, я служил в Советской Армии. Во-вторых, ни в Советской, ни в российской армии не делят офицеров по национальности. И, наконец, даже после Сталина в нашей бывшей стране грузин всегда принимали на работу, – пошутил Абуладзе.

– Сдаюсь, – расхохотался Дуарте, – с вами трудно спорить. Хотите выпить? У нас есть две бутылки отменного кампари.

– Спасибо, я не пью.

– Напрасно. Я знаю рецепт неплохого коктейля.

– Извините, – Абуладзе вышел из библиотеки, столкнувшись с Мошерским. Тот стоял у дверей.

– Нечто среднее, – горько сказал он, повторяя слова Карины, которые он явно подслушал. – Вы «нечто среднее» между мной и Годлиным.

– Она пошутила, – пробормотал Абуладзе, – и не нужно все принимать так близко к сердцу.

– А я уже ни на что не реагирую, – отмахнулся Мошерский.

Абуладзе прошел в гостиную и не нашел там никого, кроме сидевшей у телевизора Ольги.

– Все разошлись, – понял Абуладзе.

– Кто куда, – кивнула Ольга. – Женщины даже решили одеться и выйти на веранду, хотя там такой ветер. Делать им нечего, поэтому и бесятся. А мужчины, кажется, хотят подкрепиться. Кухарка уже уехала, и Арнольд предложил нашему Батуеву самим поискать на кухне что-нибудь съедобное.

– А почему вы не идете спать?

– Не знаю. Не хочу. Говорят, будет какая-то музыкальная передача.

Абуладзе нахмурился. Потом спросил:

– Мужчины уже на кухне?

– Нет. Оба поднялись вместе с женами. Но сейчас все вернутся.

– А Годлин? – Он куда-то вышел. Я не видела куда.

– Почему вы не поднялись к себе? – спросил Абуладзе. – Уже достаточно поздно, и вам нужно спать. Или вам доставляет удовольствие видеть этих двух дамочек, к которым вы явно не испытываете симпатии.