Осужденный умирает в пять

Диана, успокоившись, притянула его к себе, поцеловала в кончик носа:

— Дорогой, я вновь узнаю вас! Какой-то момент я боялась, что вы поддадитесь…

Лежанвье рассмеялся. Последнее слово напомнило ему о чем-то:

— Т-сс! Клиент — тем более экс-клиент — не всегда прав.

Он тут же понял, что это не смешно.

Даже Билли Хамбург сказал бы лучше.

Но Билли было не пятьдесят, и ему не предстояло сейчас спать с женщиной на пятнадцать лет моложе.

У Билли не было дочери. А следовательно, проблем.

Билли не заботило, чтобы восторжествовала справедливость.

— Дорогой! — разочарованно прошептала Диана. — Вы думали о чем-то другом…

Глава пятая

Лежанвье любил приезжать в «Жнивье», рано ложиться, завтракать в обшитой дубовой панелью столовой, пахнущей воском, откуда через застекленные двери открывался вид на зеленую долину Шеврез, напротив недопроснувшейся Дианы, потной и утомленной, с трудом справлявшейся со своими кружевами.

— Надо бы почаще сюда приезжать, — расслабленно вздохнул он. — Слышите, голуби?

— Думаю, это цесарка… Еще чашку кофе, дорогой мэтр?

— Охотно.

Разумеется, кофе без кофеина, который он пил без удовольствия, вдыхая аромат того, что пила Диана.

Диане не пришлось вызывать Сабину звонком. Старая служанка сначала вошла, затем постучала:

— Извините, там господин спрашивает хозяина.

— Кто еще? — проворчал Лежанвье.

— Не знаю. Не захотел назваться. Кажется, лучший друг хозяина.

Лежанвье уже понял.

«Может быть, нам придется сменить континент?» — вздохнул он, бросая салфетку.

Диана тоже поняла, но не казалась слишком взволнованной.

— Гостевая комната готова, — лишь сказала она. — И не выставляйте его в дверь, он вернется через окно.

Лазар теперь ездил на собственном автомобиле, «кадиллаке» пятилетней давности, но выглядевшем почти как новый, слишком широком для узкой подъездной аллеи, поднимавшейся к дому. Его ярко-красное крыло ободрало последний розовый куст.

Лазар через переднее стекло дружески помахал рукой:

— Хэлло, дражайший мэтр! Париж становится просто убийственным, если время от времени не выезжать за глотком свежего воздуха. Я привез вам хороших друзей, которые и убедили меня принять ваше сердечное приглашение. Они уверяют, что «Жнивье» может приютить полк солдат. Догадайтесь, кто это?

Билли Хамбург и Дото неуверенно ступили на гравиевую дорожку с видом не очёкь торжественным, хотя ставшая рыжей Дото надела головокружительное полосатое платье, открывавшее ноги до колен и придававшее ей аппетитный вид английской карамельки.

— Мертвый сезон, нечем заняться, — бормотал Билли, выпрашивая прощение влажным взглядом. — Бездельничать так бездельничать, почему бы не бездельничать в «Жнивье»?

Молодой возбужденный голос донесся с крыши:

— В. Л.! Кто там?.. Это не Тони?

— Отвечайте, дорогой мэтр! — подсказал Лазар. — Это малышка вас спрашивает, она ждет вашего одобрения.

— Кто там? — продолжала кричать Жоэль, свесившись головой и плечами из окна так, что чуть не падала. — Это не Тони?

— Да, именно! — сказал адвокат, но таким глухим голосом, что никто не услышал.

— Говорите громче, дражайший мэтр! — дружески посоветовал Лазар. — Представьте, что вы в суде, требуете оправдания для невиновного. Повысьте голос. Мое почтение, дражайшая госпожа. (Диана появилась на пороге, по-прежнему пытаясь привести в порядок кружева.) Мэтр был так любезен, что пригласил ваших добрых старых друзей и меня, а мы имели слабость принять приглашение. Очаровательно, живописно, роскошно, — восклицал он, охватывая широким жестом четыре основных направления. — Кто это там воркует? Горлинки?

— Цесарка, — твердо ответила Диана.

Глава шестая

— Дорогой, вам нехорошо?

Лежанвье сел в кровати и огляделся блуждающим взглядом. Он не узнавал знакомой обстановки своей спальни и лишь постепенно вспоминал, что покинул дом на авеню Ош и приехал в «Жнивье».

— Который час? — с трудом проговорил он. — Что… Что случилось?

Диана, сидя в соседней кровати, с тревогой смотрела на него:

— Вы разговаривали во сне. Кажется, вам было трудно дышать. Вы кричали, пока я не зажгла свет.

На лбу адвоката выступил холодный пот.

— Я разговаривал во сне? Что я говорил?

— Я плохо поняла. Вы говорили тихо и очень быстро. Кажется, вы произносили речь за или против кого-то.

Речь?..

Конечно, он произносил речь. Он вспоминал мельчайшие детали процесса. Лазар требовал для него высшей меры. У него не было адвоката, он сам себя защищал, боялся сказать слишком много или слишком мало, искал глазами в зале Диану…

— Вы переутомились, дорогой. Вам необходим настоящий отдых, в Этрета или Савойе, а не просто выходные два раза в месяц… Лежите, не вставайте. Вы сильно вспотели, я вам сейчас дам другую пижаму.

Она накинула кружевной пеньюар и направилась к комоду, и тут впервые Лежанвье в свою очередь поразился ее изменившимся чертам. Без сомнения, тут сыграли свою роль и первые проблески зари, смешивавшиеся с электрическим светом, — муж редко застает жену в такой час, — но они не могли все объяснить: бескровные губы, ввалившиеся щеки. Диана явно тоже провела тяжелую ночь.