Освободитель

— Откровением Иоанна Богослова, — поправила его Изабелла, не переводя этой фразы монаху. — Он святой апостол и евангелист. Он не может ошибаться.

— Но ведь ничего этого никогда не было! Ни монголов, ни ига… Весь тринадцатый век на Руси — это вообще эпоха строительства монастырей! Плюс Сарайская епархия. Если по Иоанну судить, выходит, это сам Сатана митрополитам нашим охранные ярлыки выписывал?

— Ты богохульствуешь, путник. Если бы я не обещала тебе покровительство, то должна была бы немедленно проткнуть тебя мечом.

— Во, попадалово! — широко перекрестился Вожников и кивнул на монаха: — Переведи, пожалуйста, несколько слов.

— Хорошо, — смилостивилась шевалье.

— Отец Августин, — обратился к монаху Егор. — Ты помнишь, как советовал верить своим глазам, пальцам, ушам? Тому, что можно потрогать, увидеть, взвесить, как алхимическое золото. Прочему же ты сам не желаешь поступать точно так же? Мы с мудрым Хафизи Абру приехали из того самого мира, которому ты впариваешь о нашествии монголов. Но мы о нем никогда ничего не слышали. Как не слышал никто из живущих среди тамошних земель. Почему ты не желаешь нам верить?

— Когда мы говорили о золоте, мы обсуждали верность научных предположений, — ответил монах. — Когда мы говорим о маголах, мы подвергаем сомнению слово Божие. А это уже святотатство и богохульство! Многие из священников, что слышали слова мудрого сарацина, заподозрили в сем попытку сокрушить основу основ нашей веры: непогрешимость Писания. И были те, что предлагали взять Хафизи Абру под стражу и подвергнуть показательному наказанию. Слова сии могли показаться нашему аббату зело весомыми.

— Вот, черт! — раздраженно сплюнул Вожников. — Так влипнуть на пустом месте! Вот тебе и поговорили об истории с географией…

— Разве ты не ученый, друг мой Августин? — укоризненно покачал головой сарацин. — Разве ты понимаешь, что нельзя принимать на веру то, что опровергают твои глаза и уши? В наших землях никто не знает о войне с народом монголов!

— Сему парадоксу дано исчерпывающее и логичное объяснение многими историками, посвятившими себя познанию подробностей магольского нашествия, — заявил монах. — Они догадались, что все народы, проживающие в землях русских, татарских, булгарских и хорезмийских, были истреблены маголами до последнего дитяти и заселены захватчиками. Название же прежнее мертвых племен стало общепринятым обозначением маголов, их заклятых врагов. Победители поступали так с целью избежать возмездия со стороны божеств завоеванных стран. Они скрывали от своих детей их и свое истинное происхождение, и посему народы славянские, татарские и азиатские считают себя исконно местными обитателями, не зная, что на деле происходят от корня монгольского[23]…

— Отче, а тебя в нас с самаркандцем ничего, случайно, не смущает? — спросил Егор и оттянул пальцами края глаз, изображая узкоглазого азиата.

— Если ты станешь оспаривать истинность магольского нашествия, несчастный еретик, то закончишь свою жизнь на костре, — лаконично парировал аргумент Егора монах.

— Понял, молчу! — спешного бегства из Авиньона Вожникову вполне хватило. Срывать разведывательную вылазку из-за какой-то мелкой религиозно-исторической дурости он не собирался. — Уже забыл про все, и прошу прощения, если оскорбил чьи-то христианские убеждения. Обещаю поставить каменный пятишатровый храм в честь святого Августина в благодарность за свое чудесное спасение из… — Он хотел сказать «из лап церковной мафии», но вовремя осекся и поспешил сменить тему: — Куда мы держим путь, отец Августин?

— В Тулузу. Мыслю, в тамошнем университете вас примут с радостью, и мы сможем продолжить наши захватывающие беседы и диспуты… — получив извинения и обещание возвести церковь в свою честь, монах несколько поостыл и подобрел.

— Прекрасно, — кивнул Вожников. — Но подскажи мне, отче, пока опять не случилось очередной неприятности: каких еще тем нам не стоит касаться в разговорах с монахами и студентами? Они не донесут на меня в инквизицию, если я скажу, что не верю в призраков, что Земле миллионы лет или что она круглая?

— Не круглая, а шарообразная, — поправил его монах, словно студента-недоучку. — Никогда не слышал, чтобы Святая инквизиция испытывала интерес к Беде Достопочтенному, Блаженному Августину, Клименту Римскому или Иоанну Дамаскину. А ведь сии святые подвижники неоднократно указывали ученикам своим, что Господь создал Землю в виде шара, ибо такое тело имеет форму идеальную, наиболее достойную для божьего творения. Данный вопрос подробно разобран в «Шестодневе» Георгия Писиды и трудах Иоанна Грамматика. Архиепископ Кесарийский святой Василий Великий еще тысячу лет назад предположил, что шар земной покоится на подушке из сжатого воздуха в центре сферической Вселенной, и нам нет оснований не верить сему святителю…

— Я лучшее вообще буду помалкивать в тряпочку, — сделал радикальный вывод Вожников. — Похоже, я помню заметно меньше, чем все вы тут уже знаете.