Освободительный поход

Пожав супругам руки и представившись, госпожа Антонова пригласила их присесть за стол, обсудить некоторые животрепещущие вопросы мирового бытия. А молодое поколение то (есть Тихон с Гурием и их жены), уже выучившиеся к тому времени немного лопотать по-русски, пусть оденутся потеплее, возьмут лыжи и отправятся на прогулку, или хотя бы поиграют во дворе в снежки. Ибо во многих знаниях многие печали, а эти четверо еще слишком молоды для того, чтобы печалиться сверх необходимого. Как только молодежь, послушавшись этого совета, под суровым взглядом деда Степана оделась и отправилась услаждать себя дикарскими забавами, Нина Викторовна кивнула и, пронизывающе глядя прямо в глаза Ольге Александровны, произнесла:

– Ну вот мы и свиделись, ваше бывшее императорское высочество. А то раньше мне все было недосуг, да и вы тоже дозрели до этого разговора совсем недавно…

– Я вас не понимаю, уважаемая Нина Викторовна, – вздрогнув от этого пронизывающего взгляда, ответила сестра последнего русского императора, – к какому разговору я стала готова лишь недавно?

– К тому, – загадочно ответила госпожа Антонова, – который задаст рамки вашего существования на многие годы вперед и, возможно, изменит представление людей о том, что такое есть Российская Империя и что такое дом Романовых.

– Российской империи уже не существует, как и дома Романовых… – с горечью ответила бывшая великая княгиня, – она умерла вместе с моим братом.

В ответ на это утверждение комиссар госбезопасности Антонова пожала плечами и достала из нагрудного кармана ярко-красные «корочки», на которых, оттиснутый золотом, красовался не большевистский символ, характерный для таких удостоверений (т. е. красная звезда), а имперский двуглавый орел. Раскрыв это красную книжечку, госпожа Антонова показала бывшей великой княгине цветную фотографию себя, любимой, в мундире при погонах, а также дату выдачи этого служебного удостоверения. Оказалось, что он был выписан 12-го сентября 2012 года на имя полковника Службы Внешней Разведки Антоновой Нины Викторовны. Печать (тоже с двуглавым орлом) и подпись начальника службы, некоего М. Фрадкова.

От изумления Ольга Александровна не могла произнести ни слова. Конечно, это удостоверение могло оказаться мистификацией, но вклеенная в него цветная фотография практически исключала такой вариант^[54]. Тут же вспомнились распространяемые ведомством доктора Геббельса различные страшилки и легенды о неких русских «учителях» или «старших братьях», которые подсказывают большевикам, что и как делать. Если предположить, что госпожа Антонова и есть одна из таких «учителей», то многие факты встают на свои места, но все же остается непонятным, что именно этой всемогущей особе требуется от несчастных изгнанников, уже больше двадцати лет живущих как простые обыватели?

Этот вопрос бывшая великая княгиня и собиралась задать своей гостье, да не успела, так как та заговорила сама.

– Империи, – с загадочным видом произнесла госпожа Антонова, – так просто не умирают. Чтобы Империя окончательно погибла, должен полностью исчезнуть ключевой для ее существования этнос. Поскольку русский народ жив, то можно сделать вывод, что и Российская империя тоже не погибла и не исчезла, а всего лишь сменила оболочку (то есть правящий класс) и почти без территориальных потерь трансформировалась в новую форму. Если вы внимательнее присмотритесь к Советскому союзу, то обнаружите, что он построен из того же строительного материала и по тому же проекту, что и старая Империя, разве что без некоторых архитектурных излишеств.

– Как я понимаю, – ответила немного пришедшая в себя Ольга Александровна, – архитектурными излишествами вы называете правивший в России дом Романовых, высшую аристократию и дворянство…

– Разумеется, – кивнула Нина Викторовна, – давайте я поясню вам свою мысль. Начнем с дворянства. Сначала все в российском государстве было просто замечательно. Мужик был прикреплен к земле и сохе, а дворянин, обязанный службой государю, к коню и сабле. При всей своей прижимистости мужик понимал, что не будет дворянского войска – придут злые татары, заберут все нажитое непосильным трудом, убьют старых и малых, а здоровых и сильных угонят в полон. Сам же мужик воюет только тогда, когда сильно припрет, потому что для этого дела нужна сноровка, а ему тренироваться некогда – у него то уборочная, то посевная, то сенокос, то еще что-нибудь, а необученный человек на поле боя – не воин, а смазка для копья. Ведь верно?

– Верно, – вместо супруги ответил Николай Куликовский, – дворяне – сословие служилое и боевое, в связи с чем я просто не понимаю, каких образом оно оказалось в числе перечисленных вами архитектурных излишеств?