Освободившиеся

Однако вина, труп веры, не собиралась лежать спокойно. Она билась туда-сюда у него в груди.

Где кара? — навязчиво вопрошала она снова и снова, будучи не в силах принять в качестве ответа «нигде».

Где кара? Где кара?

Он согрешил. Он должен ответить. Он не мог сбросить бремя этой истины.

Где кара?

Она придет.

Когда?

Когда?

Когда?

2

Ланшир.

Помехи.

Убежище.

Он так и не перестал ждать кары. Даже когда верность превратилась в еще более сильную ненависть. Даже когда он стал следовать новым учениям Лоргара и, в конце концов, обратился к старым богам Колхиды. Он обрел новую истину и нашел божеств, достойных поклонения. Однако эта вера так и не оставила его, она скрывалась на задворках разума и глодала душу, пока он шагал по новым океанам крови невинных. Она тяготила его. Миновали десятки лет.

Спустя сорок четыре года после Отповеди невероятная вспышка заставила его подумать, что кара пришла.

Пятая штурмовая рота направлялась на помощь к группировке Хол Велофа в Ланшире. Несущие Слово Терготара вошли в город на юге. Они продвигались по Оси Наконы, подгоняя «Громовые ястребы» и «Носороги», чтобы вгрызться во фланг подкрепления Ультрадесанта, которые, как сообщалось, пробились с востока. Другие силы XVII Легиона сходились с остальных сторон. Хол Велоф смыкал вокруг Ультрадесантников громадный кулак. Прорыв лишь продлевал их агонию. Они продержат позицию у здания гильдии на несколько минут дольше, и это будет стоить им еще более крупного поражения.

А потом небо взорвалось. Пылающий свет был слишком внезапным и сильным, и заслонки, которые опускались поверх глазных линз Курты Седда, не успевали уберечь его от ослепления. Столпы огня ударили по позициям Несущих Слово с безупречной точностью божественного приговора. Вокс-передачи превратились в бурю помех и отчаянных, резко затихающих воплей. Меткость попаданий потрясала. Это было деяние всеведущего разума, который видел все и бил, куда хотел. Между первыми ударами, которые вывели из строя основное скопление сил Хол Велофа, и разрушившим позицию Пятой мезонным лучом прошло несколько секунд. Этих секунд Курте Седду хватило, чтобы ощутить благоговение и мистический ужас. Длань тянулась через десятилетия, дабы воздать ему возмездие.

Затем на связь по воксу вышел Терготар.

— Они восстановили контроль над защитной сетью! Отход…

Луч заставил его умолкнуть. Сверкающая смерть уничтожила улицу. Атаку возглавляли десантные корабли и танки. Они испарились. За секунду сгинули сотни легионеров. Заряд обрушил фасады по обеим сторонам бульвара. Тонны рокрита и плексигласа повалились в воронку и за ее пределы, давя еще больше наступающих.

Терготар ехал в переднем «Лендрейдере». Его больше не было. Последние слова капитана избавили Курту Седда от иллюзии. Он отдал первый приказ, последовавший за лучом.

— Рассыпаться! — закричал он.

Он рванулся вправо и побежал к ближайшему неповрежденному входу.

— Разойтись шире, — сказал он. — Не скапливаться в одном месте. Не давать врагу целей.

Он проломил железные двери. Загрохотал по мраморному вестибюлю роскошного дома. Через несколько мгновений мезонный луч ударил вновь. К этому моменту он успел углубиться внутрь на дюжину метров, двигаясь настолько близко к спринтерскому темпу, насколько это было возможно в силовой броне. Стен здания как раз хватило, чтобы укрыться. Они рушились у него за спиной. Ветер и жар толкали его вперед. Он едва не упал. Обвал здания ускорялся, этажи складывались. Вестибюль сплющивало. Воздух заполняла пыль. Грохот падающего мрамора, рокрита и железа был материален, его физическая мощь сотрясала трескающийся пол под ногами. Он находился прямо перед лавиной. Жилой блок тянулся на полкилометра. Он добрался до противоположного конца как раз к тому моменту, как башня накренилась в направлении разрушенного фасада, отделяясь от фундамента. Она рухнула, и теперь он двигался сквозь шквал грома и пыли.

Он зигзагами перемещался по улице. Она была уже, чем Ось Наконы, однако достаточно широкой. Пока он находился на открытом месте, все небо представляло собой одно колоссальное орудие. Кара могла пронзить облака в любой миг. Зарычав, он прогнал эту мысль. Кары здесь не было, лишь разворот хода войны, которого не могли потерпеть истинные боги.

Через квартал направо, с другой стороны дороги располагалась большая арка входа на станцию магнитоплана. Закругленная каменная мозаика изображала Жиллимана — с протянутой рукой, указующего путь вперед, поощряющего перевозки и промышленность. Курта Седд предпочел станцию укрытию, находившемуся ближе. Символизм был важен и для братьев, и для врагов. Это место сослужит службу.

В вокс-переговорах творился хаос из неотвеченных вызовов и сообщений о массовых потерях. Большая часть исходила от других рот, которые находились где — то в Ланшире и тоже попали под небесный огонь. Когда Курта Седд добрался до станции, он услышал голос Каэлока: