Освобождение

– Господи, Линус! Я ведь ему поверил. Поверил. И до сих пор верю. Мой внутренний голос говорит мне, что все это – ненастоящее, не может быть настоящим.

– Потому что я – не девчонка?

– Да, и к тому же… – Он не смог закончить: грудь сдавило, лицо перекосило, к горлу снова подступили слезы. Линус тихо положил голову ему на грудь.

– К тому же, – опять договорил он за Адама, – Адам Терн не достоин любви. И никогда не будет достоин.

– Прости…

– Вот уж кто точно не должен извиняться. – Линус поцеловал Адама в нос, подбородок, губы. Тот еще поплакал, а потом стал целовать Линуса в ответ. Он чувствовал свой вкус во рту Линуса, запах собственного тела на его губах и понимал, что Линус чувствует то же самое. Их поцелуи стали глубже, неистовее. Адам ощущал растущее возбуждение – свое и Линуса…

Теперь все стало по-другому. Если раньше они просто занимались чем-то приятным, развлекались, то это была уже настоящая близость.

Он гладил тело Линуса, прижимал его к себе, вдыхал его запах, слушал стук его сердца – и вновь и вновь возвращался за поцелуем. На этот раз они молчали. Линус был здесь, рядом, в мире Адама, проникал в каждую сокровенную трещинку, притягивал его все ближе к себе, будто пытаясь слиться с ним воедино, и мягкими толчками возвращался внутрь Адама – и это было не столько проникновение, сколько воссоединение.

Вот он, Линус, прямо здесь. Шрамики на спине – в детстве ему делали операцию, удаляли легочные узлы. Едва заметная полоса волос между ягодицами. Родинка на правом бедре. И этот запах, запах секса – не пота, а чего-то другого, чего-то сокровенного, предназначенного лишь для Адама.

– Кончаю, – прошептал Линус, почти вопросительно глядя Адаму прямо в глаза. Адам кивнул. Линус напрягся, как струна, на миг затаил дыхание, потом резко выдохнул. Ни о чем не спрашивая, не говоря ни слова, он тут же помог Адаму кончить. Это заняло всего несколько мгновений. А потом они просто лежали, тяжело дыша и приходя в себя, прежде чем окончательно расцепиться – и до последнего откладывая этот миг.

– Моя Королева, – твердит фавн, обнимая ее – запрещенный, гибельный прием! – и пытаясь физически вырвать ее из хватки духа. Однако разъединяет их в итоге Сара. Сара, что сейчас смотрит на них во все глаза, невзирая на ослепительное сияние Королевы.

– Как ты посмел меня тронуть! – гремит Королева. – Как ты посмел!..

Она умолкает. Фавн, ощутив неожиданное сопротивление, тоже замирает на месте.

Сара (мудро прекратившая все попытки разобраться в происходящем) по-прежнему держит за руку духа, а с ним и Королеву, которая и дух, и Королева одновременно.

– Подожди, – тихо, но властно приказывает Королева. Фавн подчиняется. Она наполовину выходит из духа – словно бы слегка откидывается назад, отделяется от него. – Подожди, – повторяет она.

Все прислушиваются.

– Ты должна меня освободить, – говорит дух.

– Ты должна меня освободить, – вторит Королева ей в унисон, немигающим взором следя за происходящим, так глядят ее щуки-охотницы перед тем, как нанести удар.

– С кем ты говоришь, моя Королева? – вопрошает фавн.

– Кейти? – робко произносит Сара. – Я ужасно соскучилась! Иногда… иногда мне так плохо, что жить нет больше сил.

– Ты должна меня отпустить, – молвит дух, молвит Королева.

Сара опускает глаза на свою ладонь, в которой до сих пор стискивает запястье подруги.

– Я сейчас не про руку, – говорит дух, говорит Королева.

– Ваше Величество, – не унимается фавн, – нас всех ждет погибель, если вы не…

– Я ведь сказала: жди, – не глядя на него, отвечает Королева.