Освобождение

Моё короткое замужество,
Моё недолгое супружество.
И вспоминается всё с ужасом,
Когда возник вопрос «Уйти»!
А может, «ужас» – это слишком,
И что-то в этом слове – лишнее,
Когда апрель и март – завистники,
А май – его ещё дождись!
Зелёный лист пробился к воздуху,
В его движенье что-то летнее,
И тем он будет беззаветнее,
Что заморозки впереди.
А только всё преодолеется,
На небо можно не надеяться,
Оно ведь слабое и рыхлое,
Ответа от него не жди.
Умелою рукой ведомая
Весенняя луна – бездомная —
Укажет путь весной бездонною,
Бояться нечего – иди!

«Иди!» – повторила про себя Соня и подняла голову.

– Костя, мне нужно на вокзал, купить обратный билет.

– А когда вы уезжаете?

– Завтра.

– Уже завтра?

– Да, если повезёт с билетом!

Соня смотрела на него. Он впервые так близко увидел её темно-карие глаза и коралловые губы, его снова залило горячим свинцом. У него было много женщин, но это были не те женщины, те были женщины по необходимости.

«Добрые духи, сделайте так, чтобы ей не повезло с билетом!»

– Ну что ж, идёмте в кассу.

Неожиданно для Сони Кэндзи помог купить ей обратный билет. Желающих было так много, что, когда стало ясно, что к кассе не протолкнуться, он попросил её подождать, а сам куда-то ушёл и через пятнадцать минут вернулся с билетом.

– А вы волшебник! – сказала Соня, и, когда вышли на площадь, она неожиданно поцеловала его в щёку.

Кэндзи мысленно за что-то ухватился и только благодаря этому устоял на ногах.

«Сколько же раз она будет меня сегодня казнить?»

Однако чем ближе они подходили к дому Адельбергов, тем она становилась грустнее, её шаг замедлялся, а голова опускалась все ниже и ниже.

Около калитки она вдруг попросила его, чтобы в дверь постучал он. Окна в доме были тёмные, Кэндзи объяснил, что в городе действует приказ об обязательной светомаскировке, но он и сам уже чувствовал, что дом пуст. Он открыл ей калитку, она пошла по дорожке и споткнулась о нижнюю ступеньку крыльца, потом неуверенно постучала три раза, постояла несколько секунд, сняла с локтя сумочку, вытащила оттуда что-то похожее на маленькую светлую книжечку и протолкнула её в щель почтового ящика. Ещё через секунду развернулась, сошла вниз, взяла Кэндзи под руку, они молча прошли весь город до самого её флигеля и остановились около калитки.

– Ну что, мой дорогой Костя, будем прощаться?

У Кэндзи в горле встал комок.

– Война кончается, мы ещё годик пробудем в Шанхае, я вот вам адрес написала, – сказала она и протянула маленький листочек. – Заходите, если будете там, вспомним наш Харбин, – Кэндзи услышал в её голосе дрожь, – а то мы можем переехать, мама хочет в Австралию, там много наших…

Кэндзи уже видел, что ещё секунда-другая – и она расплачется.

Он распрямил спину.

Соня взялась рукой за калитку, и вдруг он её остановил:

– Возьмите вот это, на память… – и он протянул синюю ученическую тетрадку, которую всё время, свёрнутую рулончиком, нёс в руке.

– Что это?

– Это?.. Если вы там ничего не поймёте, ничего страшного…

Соня взяла её:

– Вы за этим бегали?

– Да! – сказал Кэндзи и поклонился.

Александр бегом пересек несколько улиц, на ходу он видел, как тут и там мелькают фонарики. Он бежал, перескакивал через ограды, проламывался через сады и выскочил на берег Мацзягоу. Он бежал по прямой, преодолевая преграды, поэтому быстро оторвался от погони. Узкую речку перешёл вброд, потому что знал её с детства, и вышел на берег железнодорожного огородного питомника. Между грядками, кустами и хозяйственными постройками было где спрятаться. Всю ночь ему предстояло провести здесь, он знал, что в комендантский час через полицейские кордоны ему не пробраться. Он сел, прислонившись спиной к сараю, ноги были мокрые по колена, сначала он дрожал от холода, а потом в голову стали приходить мысли.

«Мура в жандармерии! Нашли подтверждение, что она слушала советское радио; это не самое большое преступление, но тем не менее её забрали, опечатали дом и устроили засаду. Если бы это были не китайские полицейские тюхи, меня бы тоже арестовали!» Потом он подумал: «Дурак, о чём ты думаешь? Мура в жандармерии! Папа!.. А вдруг папа уже уехал… тем поездом, следующим?» Мысли прыгали и путались. Его снова начала бить дрожь, он крепко сжал зубы и напряг все мышцы: и руки, и плечи, и спину. «Как же ты так промахнулся? Ушел и не проверил её приёмник?»