Освобождение Атлантиды

Кили почувствовала головокружение, угрожающее свалить ее с ног. В течение часа она из хорошего, спокойного, мирного офиса в штате Огайо оказалась в месте, где безумцы боролись за то, кто будет убит, чтобы спасти еще более безумных людей, которые бежали по месту, которое не могло существовать, из‑за богини вампиров. Которая не могла существовать.

– Разумеется, я же нахожусь в Атлантиде, – громко отметила она, глядя вверх на купол над ее головой. – Или так, или у меня нервный срыв.

Эрин похлопала Кили по руке.

– Всё в порядке. Это в самом начале затрагивает всех нас, бедных людей.

Только ее действия совершенно не соответствовали ее словам о бедной женщине. Эрин воздела руки в воздух, закинула голову назад и стала петь. Песня была бессловесной, мелодия ее настолько сочилась темнотой и силой, что, казалось, не могла исходить из человеческого горла.

Ноты почти обрывали эмоции Кили, вызывая давно забытые воспоминания о боли и отчаянии. Уныние нахлынуло на нее, беспомощность жизни, прожитой без пользы – потенциально нереализованная, растраченная понапрасну возможность. Сожаление и острая боль вины разлилась в ней, – вся боль, которую она перенесла, бурлила в ней, как ядовитые испарения раскаяния и страдания.

Она хотела умереть. Она заслуживала смерти. Почему она всё еще дышит? Она обнаружила, что сжимает руками траву, которая разнилась оттенками от вибрирующе зеленого до простого серого, похожего на цвета ее плачевного, жалкого мира.

Резкий голос прорезал туман, сжимающий душу в жадных когтях.

– Достаточно! Эрин, довольно. Твоя песня не имеет никакого эффекта на Дикую Магию, но довольно резко влияет на всех, кто стоит поблизости.

Кили моргнула, когда песня утихла, снова приходя в себя. Она поняла, что заговорил Аларик, потому что он схватил Эрин за плечи и мягко тряс ее.

Серебристо‑синий свет окружал их, но когда он отступил, Кили поняла, что свет исходил лишь от Эрин.

Эрин каким‑то образом пела отчаяние в реальности. Здравствуй и Добро Пожаловать в Центральное Бюро Сказок.

Кили с трудом поднялась на том месте, где она упала на колени. Она осмотрелась и увидела, что прибыло подкрепление. Еще около дюжины воинов, также упавших на землю. Она начала отворачиваться от портала, поняв, что один из вновь прибывших воинов со взглядом настойчивой решительности наклонился над копьем.

Над острым концом. И он толкал его в грудь.

Она вскрикнула и побежала, зная, что вовремя не успеет.

– Нет! Это была музыка! это просто музыка! Кто‑нибудь, остановите его!

Ошеломленный воин посмотрел на нее. В одно мгновение другой воин выбил копье из его рук. Пока она лежала там, на спине, ветер обдувал ее. Она начала смеяться. И когда начала, то не смогла остановиться.

Она увидела два лица, смотрящих на нее. Двое воинов, которых она поразила совсем не грациозным приближением. Они казались встревоженными, что заставило ее хохотать еще громче.

– Это, должно быть, нервный срыв. Я слишком много работала, и поэтому мой мозг просто взял небольшой отпуск. Это фантазия, вот почему я окружена магией, вампирами и роскошными мужчинами, о Боже, – сумела сказать она между болезненными резкими вздохами.

Один из мужчин улыбнулся, но другой, тот, кто был на грани наколоть себя, как шашлык, оставался серьезным.

– Я не знаю, почему это так на меня подействовало, миледи, – сказал он. – Но я вечный ваш должник, за то, что вы спали меня от моих действий.

Он протянул к ней руку. Когда он поднял ее на ноги, она отчаянно пыталась обрести контроль над собой. Когда ее смех затих, то она услышала другой звук.

На сей раз это точно была не музыка. Это был ужасный, разрывающий душу вопль.

– Кажется, твоя музыка подействовала на вход, убрав звуковой барьер, – сказала Аларик Эрин, которая подвинулась к Вэну. – Я не уверен, что это к лучшему.

– Я никогда не слышал подобного звука от Джастиса, – сказал Вэн. – Что бы Анубиза не сделала с ним… – он оставил свое предложение незаконченным, подвинувшись, чтобы прикрыть Эрин, и вытащил кинжалы из ножен. – Время вечеринки. Я надеюсь, что, по крайней мере, он хоть немного разумен, или что ты сможешь остановить его прежде, чем он причинит вред, Аларик.

Взгляд Кили метнулся к входу, и последние остатки смеха исчезли, как будто их никогда не существовало. Потому что ее воин – тот, кого они назвали Джастисом – подошел к окну, и его ужасные крики затихли, будто кто‑то щелкнул выключателем. Он поймал ее взгляд своим, лицо напряглось, как будто он ждал, что она осмелится отвернуться.

Вблизи он оказался даже более пугающим. Под кровью, въевшейся грязью и спутанными волосами она заметила, что он похож на братьев, за исключением синих волос. Под всей этой грязью, она знала, что волосы синие. Она знала, что они прекрасны. Она видела его волосы чистыми и блестящими так много раз на протяжении многих лет, когда он собирался вырезать маленькую рыбку.