Освобождение Ирландии

Предъявив часовому при входе свой министерский пропуск «вездеход» и расписавшись в журнале посещений, Илья Николаевич прошел на дворцовую территорию и вскоре оказался в приемной канцлера Тамбовцева.

Секретарша Дашенька, за последние полгода заметно раздобревшая, но при этом не утратившая ни элегантности, ни грации, мило улыбнулась Илье Николаевичу и сказала, что господин Тамбовцев не только свободен и готов немедленно принять у себя министра просвещения, но уже несколько раз о нем осведомлялся. Пожав плечами, Илья Николаевич поудобнее перехватил бювар с бумагами и шагнул в гостеприимно распахнутую Дашенькой дверь. Каждый раз, встречаясь с выходцами из будущего, он чувствовал определенную неловкость, ибо они знали о нем и его семье все, и даже немного больше того, а он пока еще даже не понимал, каким образом он может помешать своим детям ступить на гибельный путь противостояния с Системой.

— Добрый день, Александр Васильевич, — поздоровался Илья Николаевич с канцлером Тамбовцевым и, услышав ответное приветствие, присел за стол, разложив перед собой бумаги.

— Александр Васильевич, — произнес он, — развитие системы начального образования в Югороссии идет согласно составленным нами еще осенью планам. В Константинополе школы посещают семьдесят процентов детей от семи до пятнадцати лет, причем по христианским районам города охват составил почти сто процентов, а в сельской местности мы охватываем почти половину всех детей, причем в болгарских и греческих поселениях школы посещают более шестидесяти процентов детей. Но все же главную погоду нам делает Константинополь, в котором живет большая часть населения Югороссии, и поэтому там мы планируем к сентябрю довести количество школ и учителей начальных классов до такого количества, чтобы начальные школы могли посещать все столичные дети.

— Очень хорошо, Илья Николаевич, — кивнул канцлер Тамбовцев, — а как у вас обстоят дела с учителями?

— Вначале было немного сложно, а теперь стало полегче, — вздохнул Илья Ульянов, — очень выручает то, что у вас тут разрешено брать учителями женщин. Разного рода выпускницы российских гимназий и прогимназий, а также девушки из Европы, приехавшие в Константинополь для устройства своего счастья, после обучения на курсах переподготовки составляют основную часть нашего учительского корпуса. По крайней мере, с учителями русского и иностранных языков у нас проблем нет[13].

— Ну, раз так, то хорошо, — кивнул Тамбовцев, — а теперь давайте поговорим о Константинопольском университете, который тоже входит в вашу епархию. Новое здание у вас будет готово года через два, пока же там ведутся бетонные работы на фундаменте. Но ведь для людей, стремящихся к знаниям, обучение в неприспособленных помещениях не может стать такой уж большой проблемой.

— Да, Александр Васильевич, — согласился Илья Ульянов, — это совсем не проблема, тем более что помещения вы нам подобрали не такие уж и плохие. Аристотель, так тот в своем Ликее вообще преподавал, не имея крыши над головой, и его ученики воспринимали учебную программу, прогуливаясь вместе с учителем под сенью раскидистых деревьев. По счастью, те времена прошли, и теперь преподаватели и студенты могут больше не переживать по поводу того, что вдруг внезапно испортится погода, и им на голову хлынет проливной дождь. Поскольку подготовительные курсы уже дали нам первых студентов, то занятия на первом курсе университета начнутся, как и положено — в сентябре, и две трети от общего числа обучающихся будут девушки. К работе готовы физико-математический, естественный, строительный, исторический и философский факультеты, причем последний следовало бы назвать богословским. Александр Васильевич, дорогой, скажите, зачем вам, в самом совершенном университете мира, каким должен стать Константинопольский университет, эдакая гадость, как богословский факультет, да еще и с магометанским отделением?

Канцлер Тамбовцев внимательно посмотрел на Илью Ульянова и устало вздохнул.