Освобождение Ирландии

— Этих можете хоть всех до одного перебить, господин майор, — воскликнул Шон, — не люди они, а сатанинское отродье. Они моего свояка убили… А племянник с молодой женой у них сейчас сидят. Ну ладно, мы уже приплыли, подождите немного, мы сейчас спустим шлюпки… Мы вам там кое-какую провизию оставили, да руины крышей накрыли.

Так мы оказались в роще вокруг развалин некогда грозного форта Святого Августина, разрушенного англичанами еще в XVII веке. Как нам и обещали, там мы нашли еду (баранину — солдат освобождали от поста, копченую рыбу, ну и, конечно, картофель), воду и, что неудивительно для Ирландии, несколько бочонков темного пива. Пришлось разрешить всем употребить по две кружки; ирландцам этого оказалось мало, южанам в самый раз, а большинству кубинцев ирландское темное пиво не понравилось. Наши же югороссы не выразили ни восторга, ни неодобрения, хотя я подозревал, что понравилось всем. Дисциплина, однако…

Днем мы скрывались в развалинах и вели наблюдение за противником, однако ничего подозрительного не обнаружили. Сегодня я пиво пить запретил, хотя кто-то из ирландцев все-таки ухитрился присосаться к одной из бочек. Пришлось их всех поставить под охрану кубинцев (будь там ром, сделал бы наоборот), и к вечеру все были трезвыми как стеклышко. Лишь только солнце зацепилось своим краем за горизонт, мы спустили шлюпки, обогнули мыс и пересекли реку Корриб по направлению к восточному ее берегу, чуть южнее Ренморских казарм. Вряд ли нас кто увидит — видимость не та, да и глядя против закатного солнца, мало чего удастся разглядеть. К тому же мы будем находиться чуть ниже по реке, так что не будем особо выделяться на фоне солнечного диска.

Шлюпка чиркнула дном по илу, и мои ребята начали выбираться на низкий левый берег Корриба. Так, вытащили на берег шлюпки и рассредоточились. Первый взвод — налево, к главным воротам; второй и третий — к двум участкам стены, с южной и восточной стороны. Югороссов я загодя распределил по взводам и поставил всем задачи. Итак… Еще немного, еще чуть-чуть…

Я оставался с тем взводом, которому достался участок стены напротив гауптвахты. Минировали ее наши при участии двух кубинцев. Взрывы, как и было обещано, прогремели одновременно, и сразу после этого застрочили пулеметы. Тем временем послышались приглушенные выстрелы с севера, из Голуэя. Не подвели Мёрфи с компанией, спасибо им.

Все остальное было делом техники. Первый и второй взвод выдвинулись к казармам, откуда послышалась пальба, довольно быстро, впрочем, прекратившаяся. А вот с гауптвахтой проблем не оказалось; дублинцы оказались смелыми только с гражданскими, и, после того как с десяток их скосили первые же пулеметные очереди, они тут же задрали кверху лапки и бухнулись на колени, не сделав ни единого выстрела.

Погибли из наших всего трое, двое ирландцев и один кубинец. Еще четверо были ранены — трое южан и еще один кубинец, но серьезных ранений не было. А вот на гауптвахте оказалось, вдобавок к двумстам четырнадцати заключенным, тридцать три трупа; в большинстве своем люди погибли от зверских побоев.

Город же был взят без особого труда — практически всю работу сделали за нас местные повстанцы, они же организовали для нас поезд. Первым делом мы похоронили наших трех товарищей, после чего, назначив Мёрфи комендантом города, отправились на поезде в Атлон, хоть и на сидячих местах, но все же не пешком.

18 апреля 1878 года, полдень.

Лондон. Букингемский дворец

Как и полгода назад, в маленькой комнатке с плотно зашторенными окнами три человека снова размышляли о судьбах несчастной Британской империи, которая сейчас переживала самый опасный момент в своей истории. «Господь не с нами», — сказал тогда в Палате общин присутствующий здесь Уильям Гладстон, и за эти полгода положение Британии лишь ухудшилось, из тяжелого став просто катастрофическим. И виновна в этом была в основном сама элита викторианской Британии, с маниакальным упорством проводившая катастрофический в нынешних условиях политический курс. Последней каплей, переполнившей чашу терпения Всевышнего, стал билль Парламента «О мерах по подавлению ирландского мятежа», точнее, начавшиеся после этого кровавые и бессмысленные события в этой единственной британской колонии в Европе. Сам Уильям Гладстон избежал заключения в Тауэр и, более того, остался премьер-министром лишь благодаря заступничеству принца-регента Альберта-Эдуарда и архиепископа Кентерберийского, которые понимали, что только этот человек может спасти Британию от полного развала. Но и он был бессилен справиться с теми представителями британских правящих кругов, которые хотели оставить Ирландию в составе Соединенного королевства, пусть даже если для этого понадобится истребить всех ирландцев.

Настало время, когда Британия должна будет ответить за все свои злодеяния, потому что время, данное ей Господом на то, чтобы она смогла бы образумиться, истекло.