Освобождение Ирландии

— Джентльмены, — мрачно произнес принц-регент, стараясь не смотреть на своих визави, — должен вас проинформировать о том, что только что мне доставили совместное обращение русского императора Александра III, германского императора Вильгельма I и югоросского диктатора адмирала Ларионова. По сути своей — это самый настоящий ультиматум.

От Британии, то есть от нас с вами, джентльмены, требуют немедленно вывести из Ирландии все британские войска и специальным актом обоих палат Парламента предоставить ей полную независимость.

Далее, все лица, виновные в преступлениях против народа Ирландии, а именно: в грабежах, поджогах, изнасилованиях, а также в арестах, пытках и казнях ирландцев по лживым обвинениям в мятеже, должны быть привлечены к суду специального международного трибунала, который определит им меру наказания. К суду этого трибунала должны быть привлечены и те депутаты парламента, которые голосовали за билль «О мерах по подавлению ирландского мятежа», последствиями которого стал узаконенный террор против ирландского народа.

В Шотландии и Уэльсе должны быть проведены народные плебисциты, на которых должен будет поставлен лишь один вопрос — желают ли живущие там люди остаться подданными британской короны. Должен сказать, что у русского императора Александра уже имеется наготове будущая королева Шотландии. Это его сестра Мария, супруга моего незадачливого братца Альфреда.

В своем личном послании русский царь сообщил мне, что он не считает меня виновным в том, что произошло в стране, и весьма прозрачно намекнул, что было бы весьма желательно, чтобы политическая система Британии была реформирована в сторону усиления прав монарха. По его мнению, британский парламент в его нынешнем виде грозит стране полной анархией. И, знаете, джентльмены, я в чем-то с ним согласен. Действительно, когда много желающих давать указания, но очень мало тех, кто возьмет на себя ответственность за свои слова, то страна, управляемая такого рода людьми, превращается в корабль, потерявший управление. Власть в Британии должна принадлежать одному человеку, а не банде демагогов и парламентских болтунов.

— Но, сир, это же невозможно, — растерянно произнес Гладстон, — нынешний состав парламента никогда не пойдет на столь унизительную капитуляцию. Да и, собственно, никакой другой состав парламента на это не пойдет… Любой депутат, который попробует заикнуться о чем-то подобном, тут же будет подвергнут всеобщей обструкции.

— Тогда, джентльмены, — медленно произнес принц-регент, и его слова прозвучали как приговор судьи, — в том случае, если мы отклоним ультиматум, то Континентальный Альянс начнет боевые действия, целью которых будет освобождение Ирландии. Других вариантов у нас нет. Или мы принимаем их ультиматум, или на нас обрушится вся мощь этого чудовищного союза.

Альберт-Эдуард мрачно побарабанил пальцами по столу, потом вытащил из жилетного кармана швейцарский брегет и щелкнул крышкой.

— Срок ультиматума, — произнес он, — истекает сегодня ровно в полдень. Как я понимаю, для Британии это будет по-настоящему страстная пятница.

— Но почему же, сир? — вырвалось у архиепископа Кентерберийского. — Неужели…

— Мне достоверно известно, — с горечью произнес принц-регент, — что еще десять дней назад военный флот Югороссии, кроме двух корветов, которые несут службу в Суэцком канале и Персидском заливе, в полном составе вышел в море и в настоящий момент уже крейсирует непосредственно у наших берегов. Кроме обычных кораблей в состав их эскадры входит и флагман югоросского флота, настоящий левиафан, носитель чудовищных летательных аппаратов, уже смешавших с землей укрепления Карса, Мальты и Гибралтара, а также истреблявших турецкие армии в ходе последней войны России с Османской империей. Бывшей Османской империей… Вы понимаете ход моих мыслей, джентльмены — следующей бывшей империей может стать наша империя. У меня нет никакого сомнения, джентльмены, что адмирал Ларионов, безжалостный и кровожадный, как древний викинг, пустит в ход свою армаду против Британии. Так что, джентльмены, в самое ближайшее время нам следует ожидать неприятных известий о том, что по нашей территории нанесены первые разрушительные удары.

— Это конец, — обреченно произнес Гладстон, — надеюсь, что все мы умрем, даже не успев понять, что происходит?