Освобождение Келли и Кайдена (ЛП)

Кайден: Должно быть, это все тренерские замашки.

Я: Наверное. Ну, или с возрастом его одолевает маразм.

Кайден: Боже, как бы мне хотелось быть с тобой. Чертовски скучаю.

Я: Тоже по тебе скучаю. Все в порядке?

Кайден: Да. В общем, все хорошо. Лиз в конечном счете сожгла еду, но мы поужинали в очень хорошем месте. Поговорили о многом с Диланом. Мне даже удалось встретиться с Тайлером, кажется, он выглядит лучше.

Я: А как родители? Ты слышал о них что-нибудь?

Он не сразу мне ответил. Когда пришло сообщение, я уже успела добраться до стеллажа с небольшим выбором скоб.

Кайден: Да. Дилан вчера недолго поговорил с мамой. Отец реально плох. Не знаю, что он собирается делать дальше. Мама до сих пор не говорит, как он вообще там оказался. Но я выяснил, что они в Северной Каролине.

Я потрясена. Он не выживет? О боже, и как я должна на это реагировать? В обычной ситуации, я бы ощущала сожаление, но я знаю из разговора с Кайденом, состоявшегося у нас в машине, что он пребывает в глубоком замешательстве, вызванном долгими годами физического насилия.

Я: Извини. Может, я тебе позвоню, когда выйду из магазина?

Я схватила коробку со скобами и повернулась, собираясь покинуть секцию и стремясь выбраться из магазина, чтобы перезвонить Кайдену и убедиться, что с ним все в порядке. Телефон отвлек меня и я, не замечая, куда иду, в результате в кого-то врезаюсь.

Коробка со скобами и телефон выскальзывают у меня из рук.

– Черт, – ругаюсь я и наклоняюсь, чтобы поднять вещи. – Извините.

– Ничего страшного.

От звука этого голоса волоски на затылке встают дыбом. Я не слышала его больше года. Голос, который я хотела бы никогда не слышать и молила Бога не слышать его и сейчас.

– Твою мать,– пробормотала я себе под носом, стараясь подобрать телефон и скобы и не смотреть на Калеба. Он не может здесь находиться. Его не должно быть здесь. Он просто не может быть здесь.

Но это он, что мне и пришлось мучительно признать, после того как я подобрала свои вещи и выпрямилась. Он стоит прямо передо мной с дурацким выражением на лице, с тем самым, на котором написано, что он имеет надо мной власть.

Но больше это не так.

– Какого дьявола ты здесь делаешь? – я удивляюсь тому, как уверенно звучит мой голос. Вынуждаю себя не отводить взгляд, но в эти темные глаза смотреть по-прежнему тяжело.

– Вау, ты усовершенствовала свой язык, – произносит он. Он выглядит изможденным, под глазами залегли мешки, на джинсах дырки, а пальто, надетое на нем, настолько велико, что оно свободно свисает на его худощавом теле. Он не похож на того Калеба, которого я знала прежде, но он до сих пор заставляет мое сердце учащенно биться от страха. – За последнюю минуту ты дважды произнесла «твою мать» и один раз «дерьмо». Келли, которую я знал, не могла произнести «блин» без того, чтобы не смутиться.

– Келли, которую ты знал, больше не существует, – цежу сквозь зубы, а сердце так и колотится в груди. – И, если уж совсем честно, ты ее не знал никогда.

– Да неужели? – Его взгляд порхает по всему моему телу. На мне не было ничего откровенного – лишь джинсы, пальто и сапоги – но теперь мне кажется, что я стою перед ним в своем Хеллоуинском костюме, незащищенная, как будто он видит всю меня. Но ему не дано видеть меня. Больше никогда!

– Я ухожу, – уклоняюсь в сторону и разворачиваюсь. Отправляюсь на поиски отца и Джексона, с которыми, как я знаю, буду в безопасности, а после вызову полицию. Калеб нарушил условия своего освобождения, смывшись из города, после предъявления ему обвинений за хранение наркотиков, так что у него неприятности. Как бы я хотела, чтобы они у него были за то, что он сделал со мной.

Не успевая прошмыгнуть мимо него, он перемещается и перекрывает мне проход. Поблизости крутится несколько человек, которые больше отвлекаются на яркие неоновые распродажные ценники, нежели обращают внимание на происходящее вокруг. Или они слишком напуганы для того, чтобы предпринять какие-либо меры.