Освобождение (ЛП)

В это время суток здесь тихо. Дом примыкает к парку Виста Эрмоса, так что, когда я вытаскиваю из багажника машины тело Чака и бросаю его рядом со свежей кучей земли, под которой находится наружная крышка септического бака, меня прикрывают окружающие деревья.

В последний раз, когда я избавлялся от тела, мне было двадцать два года, и я поклялся, что больше никогда этого не сделаю. Наверное, тогда я не ожидал, что столкнусь с подонком педофилом.

Я хватаю из небольшого сарая рядом с церковью одну из стоящих там лопат и вонзаю ее в рыхлую землю. Уже через две минуты крышка полностью откопана, а я даже не вспотел.

Этот тяжелый квадрат бетона — единственное, что заглушает ужасное зловоние отстойника, даже после того, как из него все откачали. Поэтому я предусмотрительно делаю несколько глубоких вдохов. На счет «три» я приподнимаю его из темного квадратного отверстия шириной около полуметра. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что меня никто не видит, я тащу обмякшее тело Чака через двор. Порывшись у него в карманах в поисках каких-либо документов и ничего в них не обнаружив, я сталкиваю его в темноту и наблюдаю за тем, как он с глухим стуком исчезает в отстойнике. Чувствуя рвотные позывы, я закрываю крышку, избавляясь и от зловония, и от трупа Чака, а затем закапываю её как раньше. Рискованно оставлять его на территории церкви, но, полагаю, это последнее место, где его будут искать.

Стоя над могильником, я жду, когда мною овладеют чувство вины и муки раскаяния. Сожаление о том, что совершил смертный грех, преступление против Бога. Фома Аквинский мог бы счесть это Доктриной двойного эффекта — убив напавшего на меня мужчину, я предотвратил смерть ребенка. При условии, что изначально у меня не было намерений его убивать, а я знаю, что это не так. С того самого вечера, когда он вошел в исповедальню и принялся в подробностях описывать мне смерть ни в чем не повинной девочки, я знал, что так это не оставлю. Я не мог игнорировать свои отцовские инстинкты, не только по отношению к собственному убитому ребенку, но и к прихожанам, которые ждут от меня стойкости и защиты. И говоря по правде, месть всегда была у меня в крови. Она была там, когда мой отец заставил меня силой выбивать его долги, и снова напомнила о себе, когда полиция не смогла найти ни одной зацепки в убийстве моей жены и дочери. Никакой теологией не изгнать того, что бурлит у меня в венах с того дня, как я появился на свет.

Так что, честно говоря, я совсем не жалею, что прикончил это чудовище.

8 . Дэймон

Из окна своего кабинета я смотрю на кучу грязи, под которой, вероятно, уже начал разлагаться труп Чака. Через несколько лет септический осадок уничтожит его кожу и основные органы, пока он полностью не сольется с тем, в чем находится. Хотел бы я сказать, что знаю все это только в теории, но для меня не впервой смотреть на сброшенный в канализацию труп. Не в последнее десять лет, конечно, но достаточно недавно, чтобы помнить, что тогда я испытывал больше угрызений совести, чем сейчас.

Мои мысли прерывает стук в дверь, и, повернувшись, я вижу выглядывающую из-за двери Айви.

— Отец Дэймон? Секретарь сказала мне, что я могу зайти.

Накрашенные красной помадой губы привлекают мое внимание к ее лицу, к тому, как прекрасно она сегодня выглядит. А может, она всегда так выглядит, просто, когда я раньше с ней сталкивался, то был слишком поглощен своими мыслями.

— Конечно, пожалуйста, — я указываю на стоящий перед моим столом стул, и она садится. — Всё же решили попробовать еще раз?

— В конце концов, да, — ее робкая и застенчивая улыбка говорит мне, что ей все еще неловко за то, что произошло в прошлый раз. — Но я здесь не ради себя. Речь о моей бабушке. Она очень больна.

— Мне жаль это слышать. Вижу, это Вас очень беспокоит. Чем я могу помочь?

— Думаю, ей не долго осталось. И она попросила о последнем покаянии.

— Она дома или все еще в больнице?

— В больнице.

— Я свободен сегодня после обеда, если Вам это подходит.

— Вообще-то я собираюсь немного повременить, если Вы не против. Мне кажется, что как только она исповедуется, то тут же сдастся. По большей части, я хотела заблаговременно предупредить.

— Надеюсь, Вы будете держать меня в курсе, я дам знать об этом нашей секретарше, Миссис Касл.

— Отец…

— Пожалуйста, зовите меня Дэймон.

— Дэймон, — мое имя слетает у нее с языка, словно скользнувший по моей шее шелк, и от одного этого звука по телу пробегает дрожь. — Есть еще кое-что...

С того вечера, когда она впервые пришла на исповедь, я догадывался, что ее беспокоит что-то еще. Теребя сумочку, она отводит от меня взгляд и, тут же вскочив со стула, подходит к окну, у которого только что стоял я.

— Можно Вас кое о чем спросить? Несколько не по теме.

— Конечно.

Она стоит спиной ко мне, и я вижу ее гибкую фигуру вплоть до стройных ног, где над высокими черными каблуками выпирают ее икры. Сглотнув, я делаю над собой усилие и отвожу взгляд, молча ругая себя за то, что смотрю на нее подобным образом.