Освобождение Руси от ордынского ига

Успехи Русского государства в борьбе за единство и независимость встречали противодействие консервативных сил внутри страны и за ее пределами. В борьбе за создание централизованного государства великокняжеская власть пользовалась поддержкой всех прогрессивных элементов феодального общества.[4] Противниками централизации и национального единства выступали прежде всего удельные князья, стремившиеся сохранить свои прежние суверенные политические права на территории уделов и свое участие в управлении Русской землей, и определенные круги церковных иерархов, которые стояли за сохранение прежней церковной организации, слабо зависящей от государственной власти, и опасались за судьбы огромных церковных имуществ. Одним из главных очагов сопротивления великокняжеской политике оставался Великий Новгород, хранивший традиции всевластной боярской олигархии (формально подчинившейся Москве в 1478 г.).

Фактический отказ от признания власти ордынского хана, наметившийся в русской политике 60–70-х гг., не мог не привести к перспективе решительного столкновения с Золотой Ордой, которая, разумеется, вовсе не склонна была отказываться от господства над русским «улусом». Сильное Литовское великое княжество, соединенное унией с Польшей, с тревогой смотрело на рост военного и политического могущества Русского государства, опасаясь за свою власть над обширными русскими землями, захваченными в XIV — начале XV в. Не решаясь на открытую борьбу с Русью один на один, осторожный король Казимир Ягеллончик ждал удобного момента, чтобы выступить против нее в составе коалиции. Ливонский орден, остановленный в своем стремлении на восток, и тесно связанная с ним Ганза, желавшая сохранить свою торговую монополию на Балтике, с не меньшим недоверием и недоброжелательством взирали на укрепление Русского государства на северо-западе. К исходу 70-х гг. Русская земля стояла на пороге серьезных испытаний.

Глава I Русское государство накануне нашествия Ахмата

Удельно-клерикальная оппозиция

Под 1479 г. Типографская летопись сообщает, что «бысть брань» между митрополитом Геронтием и архиепископом Вассианом Ростовским.[5] Митрополит «начат… отнимати» от Ростовской архиепископии Кирилло-Белозерский монастырь — крупнейший и наиболее влиятельный в епархии. За спиной митрополита стоял верейско-белозерский князь Михаил Андреевич — двоюродный дядя великого князя, старейший (по возрасту) представитель Московского княжеского дома и владелец удела, на чьей территории расположен Кирилло-Белозерский монастырь. Именно этим князем был «научаем» митрополит. Далее из того же летописного рассказа выясняется, что в самом Кирилло-Белозерском монастыре существовала сильная оппозиция по отношению к архиепископу: «…чернцы Кириллова монастыря, превознесеся своим высокоумием суетным и богатьством, не восхотеша быти под правдами Ростовскыми епископьи, ни повиноватися ростовскому архиепископу». Эти-то «чернцы» и «научиша» князя Михаила обратиться к митрополиту за помощью против архиепископа. По мнению летописца, «все зло бысть от тогда бывшего кирилловского игумена новоначального Нифонта, и от новоначальных чернцов, и от прихожих чмутов». Этим «новоначальным чернцам» и «чмутам» (смутьянам) во главе с их игуменом противопоставляются «старые старцы их и святые их монастыря пострижники», верные заветам игумена Кирилла, основателя монастыря, и стремящиеся «жити в повиновении у своего святителя, ростовского архиепископа».

Перед нами серьезный конфликт в одном из крупнейших русских монастырей, конфликт, охвативший высокие церковные и правительственные сферы и имевший несомненно политический характер и политическое значение.[6]

Данные летописи необходимо сопоставить с документом — правой грамотой митрополита Геронтия, судившего князя Михаила Андреевича (которого представлял его дьяк Иван Ципля) и архиепископа Вассиана (его представлял дьяк Федор Полуханов).[7]

Истцом на суде выступил княжеский дьяк: «…вступается… архиепископ Васьян во государя моего княжь Михайлов в Кирилов монастырь, хочет… приставов своих слати по игумена и по братью и хочет их судити, а десятилников своих хочет к ним всылати пошлины имати». Дьяк Иван Ципля подчеркивает, что все это — нарушение «старины»: «…переж того… истарины прежние архиепископы ростовские… в Кирилов монастырь не вступалися… при Кириле и после Кирила при государя моего княже Михайлове отце при князе Андрее Дмитриевиче и до сех мест; а судил… того Кирилова монастыря игумена княж Михаилов отец князь Андрей Дмитриевичь, а братью свою старцев Кирилова монастыря судил игумен. А после отца своего того Кирилова монастыря игумена судил государь мой князь Михайло Андреевичь и до сих мест, опрочь духовных дел. А в духовных… делех игумена ведает архиепископ». Это положение княжеский дьяк обосновал следующим аргументом: «…тот Кирилов монастырь у государя моего, как у государя у великого князя его монастыри Спас на Москве, да Пречистая на Симонове, да Никола на Угреше».