Освобождение шпиона

Мигунов возбужденно ходил по камере, то и дело на­тыкаясь на холодильник, который поставили сюда только два дня назад "и к присутствию которого на пус­товавшем прежде месте он не успел еще привыкнуть. Холодильник был битком набит продуктами, но ему ничего не хотелось- Еще совсем недавно один-единст- венный глоток «кока-колы» сделал бы его счастливым человеком. Сейчас этого было мало. Он хотел справед­ливости. Он хотел, чтобы ему вернули доброе имя и во­семь лет жизни. Он знал, что, очутившись на свободе (а это произойдет обязательно, теперь он даже не сомне­вался), будет бороться... С кем или с чем, он пока что толком не знал. Он будет мстить. За свою поруганную честь, за разбитую семью, за вот эту изжогу и сердечную боль, за мысли, которые ему не дадут сегодня уснуть...

Он видел перед собой обиженно-злое, высокомер­ное лицо убийцы-лахудры, которая лишила жизни и искалечила ни в чем не повинных людей. Это лицо во­брало в себя тысячи, миллионы лиц. Это его родная страна, которая размазала его, Мигунова, по тротуару лишь потому, что он там случайно оказался. Случайно! Он — не виноват! Он — жертва! Это так же очевидно, так же материально, как лохмотья масляной Краски на сте­не камеры, как сам воздух, пропахший потом и нево­лей...

Мигунов свято верил в это. Он не сходил с ума и не впадал в забытье, нет. Трезвый ум и ясная память, все на месте. Он просто увидел раз1ул безнаказанности, оце­нил его масштабы и понял, что продешевил. Он мог торговать баллистическими ракетами вразнос. Мог убивать пачками и обливать помоями убитых им людей.

Он этого не делал. Не вразнос, и не пачками... Ведь вер­но? Все гораздо и гораздо скромнее...

Значит — невиновен. Логично? Вполне!

Но что он тогда здесь делает, позвольте узнать?!

* * *

—  «Хонда-цивик» 2002 года выпуска, механика, 160 тысяч пробега, тканевый салон, один хозяин, любое СТО, машина в отличном состоянии... Восемь тысяч долларов. Пап, я помечу, ладно? Еще две тысячи оста­нется на мороженое!

— Да, пометь... — сказал Воронов, не отрываясь от вчерашнего «Курьера».

«...У широкой правозащитной общественности име­ются веские доказательства того, что дело полковника- ракетчика Мигунова сфабриковано и честный офицер превращен в шпиона по соображениям политической конъюнктуры...»

Улька схватила фломастер и обвела объявление жир­ной синей линией. Про остывшее какао и бутерброд она успела забыть. И про школу, кажется, тоже. В авто­журнале, который она разложила перед собой прямо на обеденном столе, было много таких синих пометок.

— Хватит дурью маяться! — прикрикнула Ирина, пробегая через кухню в Халате нараспашку и с полотен­цем на голове.

«Вряд ли Маргарита бегает по дому в столь непри­глядном виде», — неожиданно подумал Воронов.

Спустя мгновение жена прокричала из гостиной:

— Улька! Ты в школу сегодня вообще собираешься?

— Собираюсь, собираюсь! — отозвалась Улька. — Пап, смотри. «Тойта-авенсис» 2006-го, турбодизель, автомат, всего 125 тысяч пробега... Климат-контроль, сабвуфер... Даже телевизор! Отличный вариант, я считаю.

— Сколько стоит? — спросил Воронов из-за газеты.

—  Шестнадцать тысяч восемьсот.

— Дорого.

— Они дают кредит в долларах под 12 процентов. Первоначальный взнос — тридцать процентов от сум­мы. Нам хватит, я все просчитала.

— Как же ты считала? - Воронов сложил газету, бро­сил на подоконник. И она туда же!

Им овладело раздражение.

— Лучше занимайся своей математикой, а не лезь во взрослую жизнь! Нам такой кредит не выплатить. Все деньги уходят на текущие нужды...

— Но ведь тебе когда-нибудь дадут еще одну премию на работе! — не сдавалась Улька. — Ты ведь так много ра­ботаешь!..

Дадут... Догонят и еще дадут! Если эта история вы­плывет наружу, то его, в лучшем случае, выкинут из Си­стемы с волчьим билетом... Хотя никто из коллег о та­ких перспективах не задумывается...

— Виталик, это просто блажь! Не дури ребенку голо­ву! - Ира выскочила из гостиной уже в нормальном ви­де. Хотя она поправилась и красное платье морщило на талии. На ходу она рылась в сумке — то ли искала что- то, то ли проверяла.

— Нам нужна квартира! Если внесем аванс в течение месяца, мы еще попадем в дом на Озерной по условиям котлована! Потом за «квадрат» будут просить на двад­цать тысяч больше!.. Так, я ничего не забыла?

Ирина остановилась, сосредоточенно посмотрела в пол. Подняла глаза и увидела Ульку.

— Ты еще не позавтракала! Нет, я так больше не мо­гу!.. Виталик, ребенок из-за тебя опоздает в школу! У нее контрольная по русскому!

Она взглянула на часы, охнула и бросилась наде­вать пальто — она тоже опаздывала. Воронов старался не смотреть на жену. Сам не знал почему. Наверное, потому что Ирка — особенно утренняя Ирка, торопя­щаяся, ненакрашенная - слишком не похожа на Маргариту Коул. И проигрывает ей по всем парамет­рам. Как цветок репейника рядом с индийским лото­сом,

—      И никаких больше машин! Никаких щенков! Ни-че-го! Живо в школу, на рысях! Через дорогу осторож­но! - бросила она на прощанье и убежала.

И сразу стало тихо. Улька взяла бутерброд, сползла со стула.