Освобождение шпиона

— Но при чем здесь Мигунов? Почему он должен отвечать за всех?

— Не знаю.

— Это очевидная ошибка. Давайте выпьем за справедливость. Чтобы таких ошибок не было…

— Давайте.

Они чокнулись и снова выпили. Лицо Маргариты раскраснелось. Она протянула руку и погладила лежащую на столе короткопалую кисть Воронова. Он ощутил разряд тока. У нее была маленькая ладонь, тонкие пальцы, небольшие овальные, коротко подстриженные ногти.

— У вас настоящая мужская рука, — промурлыкала она. — Рука мастерового, может быть, кузнеца…

Следователь убрал ладонь со стола. На ней не было мозолей — только заусенцы.

— А старые ошибки надо исправлять… Вы согласны?

— Конечно! — кивнул Виталий. Сейчас он бы согласился на что угодно.

— И в отношении Мигунова тоже, — мягкие мурлыкающие нотки в голосе сменились позвякиванием натянутых стальных струн.

— Что?

— Его надо помиловать.

— Как помиловать? Это не моя компетенция… Да шпионов и не милуют…

— А Поуп? Он провел в тюрьме ровно неделю из двадцати лет!

— Это не моя компетенция, — повторил Воронов, расслабленно улыбаясь. Он с удовольствием рассматривал облегающую кофточку Маргариты и короткую юбку, высоко открывающую ноги. Она перехватила его взгляды, обещающе прищурилась и налила снова.

— За торжество справедливости! — произнесла она со значением. И вздохнула: — Уф, здесь довольно жарко…

И расстегнула верхнюю пуговку строгой, под горло, кофточки. А когда они выпили и закусили конфетами, добавила:

— В вашей компетенции исправить ошибки прошлых лет и помиловать Мигунова.

— Как? — он еще продолжал улыбаться.

— Отпустить его. Я расскажу, как это можно сделать, — спокойно произнесла Маргарита и расстегнула еще одну пуговицу.

— Что?! — улыбку стерло, будто холодной губкой провели по лицу. — Что?! Побег?! Вы предлагаете устроить шпиону побег?!

Опять эта дурацкая ревность. Вот странно: он ведь даже не возмутился, услышав, что ему предлагают соучастие в преступлении — статья 313 через 35-ю: побег из мест лишения свободы, совершенный группой лиц по предварительному сговору… Нет, он снова приревновал Маргариту к Мигунову. Как она ему предана…

— Не шпиону, — сказала Маргарита убежденно. — Это побег не столько для него, сколько для вас.

Он вскинул брови и криво улыбнулся.

— Вы ошибаетесь. Мне не нужно никуда бежать.

— Это вам кажется. На самом деле вы в тюрьме, Виталий. Только не знаете об этом. Не задумывались. Я вижу и знаю все — вашу работу, ваш быт, вашу семейную обстановку, проблемы вашей дочери в школе… Главное, я знаю, насколько вы нужнее там, на свободе. В другой стране.

— Вы хотите, чтобы Мигунов сбежал за границу? — дошло наконец до него.

— Разумеется. И вы приедете туда, но чуть позднее, чтобы не привлекать внимания. Скажем, через Турцию, куда выедете по туристской путевке. Или Испанию. Или…

— Значит… — Воронов распустил галстук. — Он в самом деле шпион?

Маргарита улыбнулась, будто он сказал глупость из разряда: «А разве детей приносит не аист?»

— Но вы ведь не шпион, Виталий? Верно?

— А я никуда и не бегу, между прочим.

— Только из-за вашей инертности. Но не из-за отсутствия причин.

— Вы не ответили на мой вопрос. Мигунов — шпион?

— Он осужден как шпион. Не более того. Это политическая игра, конъюнктурная манипуляция. Такое может произойти с каждым.

— Но если он не шпион, зачем его переправлять за границу? Зачем он там нужен?

На лице Маргариты Коул промелькнуло выражение досады.

— Возможно, это тоже чья-то игра, — сказала она. — Но уже на других условиях. Более выгодных для него.

— А какова ваша роль во всем этом? Вы тоже… не настоящий журналист? Как это называется в романах — «под прикрытием»?

Она прикрыла глаза.

— Пока что я не могу говорить об этом, Виталий. Когда-нибудь расскажу. Я очень хочу, чтобы наше знакомство не прерывалось. Вы мне интересны. Я не хочу вас терять. Это одна из причин, почему я обратилась за помощью именно к вам…

Маргарита внимательно посмотрела на Воронова, будто поняла, о чем он думает.

— Только не рассматривайте мое предложение с точки зрения романтики, Виталий. Это будет неправильно. Руководствуйтесь здравым смыслом.

— Я уж сам как-нибудь решу, чем мне руководствоваться… — сухо проговорил Воронов.

— Я понимаю. Просто хочу озвучить некоторые важные вещи. Вам предлагается натурализоваться в США. Гарантируется гражданство и полная неприкосновенность личности. Хорошее жилье. Медицинская страховка. Солидный счет. Потом вы можете писать книги. Даже не писать — надиктовывать секретарю свою жизнь. У нас бестселлеры приносят авторам миллионы долларов. А воспоминания русского следователя обязательно станут бестселлерами! У меня, кстати, есть хорошие связи в солидном издательстве…

— И там тоже нужны связи? — не удержался Воронов.