Освобождение животных

ощущение, избежать смерти каким-то иным способом, было бы полезно развивать

способность к ощущению боли с учетом позиций эволюционной целесообразности

этого. Поэтому призывы поверить в способность растений чувствовать боль следует

считать совершенно несостоятельными.

Это все, что касается фактических основ этого возражения. Теперь давайте рассмотрим

его логическую состоятельность. Предположим, что несмотря на всю невероятность

этого, исследователям удалось обнаружить признаки, что растения боль все-таки

чувствуют. Однако из этого еще не следует, что мы можем с таким же успехом есть то,

что ели и ранее. Если мы должны взвалить на себя ношу и боли, и голода, то мы

должны хотя бы выбрать из двух зол меньшее. Еще сделаем такое предположение, что

растения чувствуют боль в меньшей степени, чем животные, и поэтому для нас было

бы лучше поедать растения, а не животных. Действительно, такому выводу надо было

бы следовать, если бы даже растения чувствовали наравне с животными, т.к. мясной

промышленности недостаточно для обеспечения всех питанием, предпочитающих

мясную диету; у вегетарианцев же наблюдается, по крайней мере, десятикратное

превышение пищевых ресурсов над запросами потребителей. Исходя из этого я считаю,

что аргумент возражения становится нелепостью и я преследую тут только одну цель

— показать, чтобы те, кто выдвигает эти возражения, убедились в их полной

беспочвенности, а в целом это лишь их поиски оправданий своему стремлению

продолжать питаться мясом.

Рассмотрев вплотную вышеизложенную точку зрения, в этой главе мы хотим

осуществить то же самое относительно позиций, разделяемых многими

представителями западного общества, а также рассмотреть стратегию и аргументы,

обычно используемые для защиты таких позиций. Только что мы убедились, что с

логической точки зрения эти стратегии и аргументы подкреплены очень слабо. Они

просто что-то усовершенствуют и что-то оправдывают, вместо того, чтобы что-то

доказывать. Однако можно думать, что их слабость связана с рядом недостатков

экспертизы, осуществляемой рядовыми людьми в ходе обсуждения этических

вопросов. Поэтому может быть интересным рассмотреть, что современные философы,

проводящие специальные исследования в сфере проблем этики и морали, говорят о

наших отношениях с животными нечеловеческой природы. Философия должна

подвергать сомнению базовые положения своей эпохи. Прискорбно, но философия не

всегда объективна и беспристрастна, а вплотную живет ее исторической ролью. Защита

Аристотелем рабства всегда будет стоять напоминанием того, что философы тоже

люди и соответственно этому подчинены предвзятостям общества, которому они

принадлежат. Иногда они преуспевают в ломке и освобождении от господствующей

идеологии, но чаще они становятся защитниками ложных и фальшивых ценностей. Так

это случилось и в данном случае. Философия, как это заведено сегодня в наших

университетах, никого не обременяет и не бросает никому вызов относительно

предрассудков и предвзятости в наших отношениях с другими видами. В своих работах

большинство философов, занимающихся проблемами, раскрывающими неоспоримое

высокомерие человечества относительно других видов, проявляют тенденцию к

благодушию, утверждая читателя в его спесиецизме. Теперь давайте посмотрим, что

современные философы говорили о теме, по которой я вел дискуссию в главе первой

этой книги по проблеме равенства подходов и относительно проблемы о правах живых

существ.

Весьма показательно, что любые дискуссии о равенстве и правах в нравственной и

политической философии почти всегда почему-то формулировались как обсуждение

проблем человеческого равенства и если прав, то прав человека. Результатом этого

является то, что к вопросу равенства животных никогда лицом к лицу не обращались

ни философы, ни их ученики, и это тоже показатель неспособности философии

подвергнуть сомнению имеющиеся убеждения. Пока что философы считают, что

обсуждать вопрос человеческого равенства без постановки вопроса о статусе существ

нечеловеческого происхождения — трудно. Причина этого всегда была и остается

очевидной (о ней я говорил в первой главе) — это стремление уйти от методик, в

которых принципы равенства придется толковать и защищать, если конечно их кто-то

будет защищать вообще.

Сегодня лишь небольшое число философов готовы поддержать строгое политическое и

иерархическое структурное устройство. Откровенные расисты или горячие

приверженцы прав человека почти никогда не скрещивают копья на страницах

философских журналов. Господствующим тоном в современной философии является

идея, что все человеческие существа равны. Проблема сейчас заключается в том, каким

образом интерпретировать этот лозунг, чтобы тут же не высветилась его неверность,