Освобожденная возлюбленная (ЛП)

— Я не знаю. Но я оставила ему сообщение. Дважды.

— Когда найдёшь его, позвони мне, я подберу вас.

— Я могу привести нас домой…

— Я не собираюсь причинять ему вред, Джейн. Не собираюсь я разрывать на кусочки твоего доктора.

Да, но судя по его холодному тону, она подумала, что даже самые хитроумные планы мышей и вампиров [12]и т. д., и т. п… Джейн верила, что Мэнни доживёт до операции Пэйн. После? У неё были опасения… особенно, если в операционной всё закончится неудачно.

— Я подожду здесь ещё немного. Может, он покажется. Или позвонит. Если нет, то я придумаю что-нибудь ещё.

В затянувшемся молчании Джейн практически чувствовала, как через телефон повеяло холодом. Её супруг многое выполнял на «ура»: сражался, занимался любовью, управлялся со всякой электроникой. Но, сложа руки, покориться вынужденному ожиданию? Не из числа его главных талантов. В сущности, бездействие сводит его с ума.

И всё же, его недоверие к ней заставляло Джейн чувствовать себя так, будто она отдаляется.

— Оставайся со своей сестрой, Вишес, — сказала она спокойным голосом. — Я буду на связи.

Молчание.

— Вишес, повесь трубку и иди к ней.

Он ничего не ответил. Просто выключил соединение.

Нажав «завершить» на телефоне, Джейн выругалась.

Всего секунду спустя он снова набирала номер, и, услышав низкий голос, Джейн смахнула слёзы, которые, несмотря на всю прозрачность, были очень реальны.

— Бутч, — сказала она надтреснутым голосом. — Мне нужна твоя помощь.

* * *

Когда то немногое, оставшееся от солнечного диска, окончательно исчезло за горизонтом, и ночь отметилась в своей карточке табельного учёта, заступив на смену, машина Мэнни уже должна была приехать домой. Она должна была привести Мэнни назад в Колдвелл, к его квартире.

Но вместо этого, Мэнни оказался на южной окраине города, где разрослись огромные деревья, а протяжённость газона превышала асфальтированную дорогу в пропорции десять акров к одному.

Оно и верно. На кладбищах должно быть достаточно податливой почвы, ведь невозможно же закопать гроб в бетон.

Ну, вообще-то можно… это называется мавзолеем.

Кладбище «Сосновая роща» работало до десяти вечера, его массивные железные врата были широко распахнуты, а несметное количество уличных ламп из кованого железа жёлтым сиянием освещали лабиринт из дорожек. Заехав на территорию, Мэнни свернул направо, ксеноновые фары его Порше озаряли надгробные плиты и газон.

Могила, к которой он направлялся, была маяком без какой-либо значимости. У подножия могильной плиты не было погребено тело… потому как предавать земле было нечего. Ни праха, который можно сложить в урну… по крайней мере, не было пепла, который точно не принадлежал той сгоревшей Ауди.

Примерно через полмили Мэнни опустил педаль газа, позволяя машине плавно остановиться. Насколько он мог сказать, он был один на всём кладбище, и ничего не имел против этого. Нет нужды в публике.

Он вышел из машины, но холодный ветер нисколько не прочистил его голову, лишь предоставил его лёгким работу, когда Мэнни сделал глубокий вдох и зашагал по весенней траве. Он был аккуратен, стараясь не наступать на могилы… конечно, мёртвые не узнают, что он рассекал по их пространству, и всё же это была дань уважения.

Могила Джейн была впереди, и он замедлился, приблизившись к тому, что осталось от неё, так сказать. С расстояния донёсся гудок поезда, пронзивший тишину… и замогильный, печальный звук был настолько избитым, что Мэнни почувствовал себя так, словно очутился в каком-то фильме, который ни разу не досмотрел бы до конца у себя дома, и уж точно не стал бы платить деньги за просмотр в кинотеатре.

— Проклятье, Джейн.

Наклонившись, он пробежался пальцами по шероховатому верху мемориальной плиты. Он выбрал иссиня-чёрный камень, потому что Джейн была бы против чего-то пастельного или бесцветного. Эпитафия была столь же простой и невычурной, просто её имя, даты, и одно предложение внизу: ПОКОЙСЯ С МИРОМ.

Ага. Он поставил себе «отлично» за оригинальность.

Он точно помнил, где находился, когда ему стало известно о смерти Джейн: он работал в больнице… конечно же. Был конец очень длинных рабочих дня и ночи, которые начались с колена хоккеиста и закончились изумительной реконструкцией плеча, спасибо наркоману, который решил полетать.

Он вышел из операционной и обнаружил Голдберга, ожидавшего возле раковин. Один взгляд на мертвенно-бледное лицо коллеги, и Мэнни застыл в процессе снятия хирургической маски. Бросив штуку висящей как детский нагрудник, он спросил, что, чёрт возьми, случилось… предполагая, что это авария на шоссе с участием сорока машин, крушение самолёта или пожар в гостинице… трагедия общественных масштабов.

Но потом он посмотрел за плечо парня и заметил пять медсестёр и троих докторов. Все они были в том же состоянии, что и Голдберг… и никто из них не суетился, призывая остальной персонал, не готовил операционные.

Верно. Общественное происшествие. В ихобществе.

— Кто? — потребовал он.