Освобожденный любовник

«Время для смертельного удара», — смутно подумал он. Вероятно, его скуловая кость уже раздроблена, или, по крайней мере, треснула. Еще один удар, и уже ничто не будет защищать его серое вещество.

Перед глазами возник рисунок Бэллы, и сейчас он видел то, что легло на бумагу: она сидит за обеденным столом, повернувшись к его близнецу, и любовь между ними была так осязаема и красива, как шелковая ткань, сильна и прочна, как закаленная сталь.

Он прочел на Древнем языке старинную молитву за них и малыша, ту, что желала им здоровья и благополучия, пока он не встретится с ними в Забвении, когда-то в далеком-далеком будущем. Все закончится, до следующей его реинкарнации.

Фьюри отпустил запястье убийцы и повторял молитву снова и снова, гадая, какое из этих слов станет для него последним.

Но последствия так и не наступили. Лессер исчез с Фьюри, он соскочил с его груди, как марионетка, чьи ниточки порвались.

Фьюри лежал, едва дыша, когда в переулке послышалось громкое ворчание, а затем мелькнула яркая вспышка света. Из-за всплеска эндорфина, он ощущал, как парит в сладостной и бесконечной высоте, светясь чем-то, что напоминало благополучие, но в реальности означало, что он по уши в дерьме.

Смерть уже нанесла свой удар? И достаточно ли этого, чтобы его мозг истек кровью?

А, какая разница. Он чувствовал себя хорошо. Все было хорошо, и он спрашивал, было ли это также хорошо, как секс? Это была жизнь после смерти. Ничего, лишь спокойная релаксация.

Он подумал о Зейдисте, как тот подошел к нему в самый разгар вечеринки, несколько месяцев назад, со спортивной сумкой в руке и отвратительным требованием во взгляде. Фьюри было тошно от того, в чем нуждался его близнец, но он, тем не менее, пошел вместе с ним в спортзал и избивал его снова, снова и снова.

Это был не первый раз, когда Зейдисту требовалось получить избавление подобным способом.

Фьюри всегда ненавидел избивать своего близнеца и никогда не понимал этого мазохистского драйва, но сейчас он познал его. Это было фантастически. Ничто не имело значения. Как будто реальная жизнь была далекой грозой, которая никогда его не достигнет, потому что он свернул с ее пути.

Как будто издалека он услышал низкий голос Рэйджа:

— Фьюри? Я позвонил, нас сейчас подберут. Тебя надо отвести к Хэйверсу.

Когда Фьюри попытался заговорить, его челюсть отказалась выполнять свою работу, будто приклеенная. Было ясно, что она уже опухла, и он просто покачал головой.

Лицо Рейджа попало в круг его однобокого зрения.

— Хэйверс…

Фьюри снова покачал головой. Сегодня Бэлла будет в клинике насчет ребенка. И так как она была на грани выкидыша, он не хотел отодвигать ее на второй план своим неотложным случаем.

— Никакого… Хэйверса… — прохрипел он.

— Брат мой, происшедшее с тобой требует больше, чем просто первой помощи.

Идеальное лицо Рейджа накрыла маска полной невозмутимости. Это значило, что парень серьезно обеспокоен.

— Домой.

Рейдж выругался, но не успел он продолжить настаивать на визите к Хэйверсу, как в переулок, сверкая фарами, повернула машина.

— Черт.

Рейдж мгновенно среагировал, подняв Фьюри с тротуара и перетащив его за мусорный бак.

Где лежал обезображенный лессер.

— Что за хрень? — выдохнул Рейдж, в то время как мимо них проехал хромированный полноприводный Лексус, из которого оглушительно звучал рэп.

Когда он исчез, ярко-бирюзовые глаза Рейджа сузились.

— Ты это сделал?

— Неудачная… стычка… — прошептал Фьюри. — Отвези меня домой.

Закрыв глаза, он понял, что сегодня выяснил что-то очень важное. Боль это хорошо, и если получать ее при подходящих обстоятельствах, это будет менее позорно, чем героин. Этот наркотик было легче достать, кроме того, она являлась неизбежным отходом производства его работы.

Идеально.

***

Джейн сидела в кресле, опустив голову и закрыв глаза. Она никак не могла перестать думать о том, что сделала для него… и что, в результате, произошло с ним. Она видела, как он кончает, его голова откинута назад, клыки сверкают, эрекция бешено пульсирует в ее ладони, пока он судорожно ловит ртом воздух и выдыхает его со стоном.

Она заерзала в кресле. Ей стало жарко. И не потому, что был включен обогреватель.

Боже, она не могла удержаться от того, чтобы снова и снова прокручивать в памяти эту сцену, ей стало совсем невмоготу, даже пришлось приоткрыть рот, чтобы вдохнуть глоток воздуха. В какой-то момент, пока подобные мысли непрерывно циркулировали у нее в голове, она почувствовала легкий укол, будто ее шея находилась в неудобном положении, но потом она задремала.

Как и следовало ожидать, ее подсознание продолжило то, на чем остановилась память.

Сон начался с того, как что-то коснулось ее плеча, что-то теплое и тяжелое, и это ощущение принесло долгожданное облегчение. Оно медленно опустилось вниз по ее руке, к запястью, затем к ладони. Ее пальцы были собраны в кулак и крепко сжаты, но затем они разжались для поцелуя в самый центр ладони. Она почувствовала мягкие губы, теплое дыхание, и бархатное касание… эспаньолки.

Последовала пауза, будто у нее спрашивали разрешение.