Освобождённая возлюбленная

Мануэль нажал на кнопку, и резкий тихий голос сказал:

— Лошадиный госпиталь Трикаунти.

— Доктор Мануэль Манелло. — Он повернулся к камере. — Я здесь, чтобы проведать…

— Привет, Док. Заходите.

Раздалось жужжание, а затем Манелло придержал для неё дверь:

— После тебя, bambina.

Интерьер, в который они попали, был скудным и очень чистым, с гладким каменным полом и рядами сидений, будто люди проводили много времени в этой передней комнате, в ожидании. На стенах висели обрамлённые фотографии лошадей и рогатого скота, у многих животных с поводов висели красные и голубые ленточки. Напротив располагалась стеклянная панель с выбитым на ней форменными золотыми буквами словом «ПРИЁМНАЯ», а ещё были двери… так много дверей. Те, что со значком мужчины и со значком женщины… а также с надписями, вроде «ЗАВЕДУЮЩИЙ ГОСПИТАЛЕМ»… и «ФИНАНСОВЫЙ ОТДЕЛ»… и «Менеджер по персоналу».

— Что это за место? — спросила она.

— Больница. Пойдём, нам туда.

Он прошёл через пару двойных дверей и подошёл к человеческому мужчине в униформе, сидевшему за столом.

— Здравствуйте, Доктор Манелло. — Мужчина опустил газету, на шапке которой большими буквами было написано «Нью-Йорк Пост». — Давненько вас не видели.

— Это моя коллега, Пэ… Памела. Мы просто хотим повидать мою девочку.

Человеческий мужчина внимательно посмотрел на лицо Пэйн. А затем, казалось, встряхнулся:

— Э… она там, где вы её оставили. Док провёл с ней много времени сегодня.

— Да. Он звонил. — Мануэль постучал по столу костяшками. — Увидимся.

— Конечно, Док. Приятно познакомиться с вами… Памела.

Пэйн наклонила голову:

— С вами тоже было приятно познакомиться.

Когда она выпрямилась, повисла неловкая тишина. Человеческий мужчина был абсолютно поражён ею, его рот слегка приоткрылся, глаза были распахнуты… и очень благодарны.

— Полегче, здоровяк, — мрачно сказал Мануэль. — Можешь снова начать моргать… ну, скажем, сейчас. В самом деле. Серьёзно.

Мануэль встал между ними двумя и взял Пэйн за руку, одновременно блокируя обзор и устанавливая доминирование над ней. И это ещё не всё. Тёмные специи исходили от него, запах, предупреждающий другого мужчину, что женщина, на которую он с смотрит с вожделением, доступна только через холодное, мёртвое тело Мануэля.

Из-за чего она почувствовала себя так, будто в груди пылает солнце.

— Пойдём, Пэй… Памела. — Когда Мануэль потянул её, и они вдвоём отошли, он, бормоча, добавил: — Пока у паренька челюсть не отвалилась и не приземлилась на спортивную колонку.

Пэйн подпрыгнула. И ещё раз.

Мануэль посмотрел на неё:

— Тот бедный охранник чуть не испытал околосмертный опыт из-за бэйджика, вбитого ему в глотку, и ты счастлива?

Пэйн чмокнула Мануэля в щёку, заглядывая за маску гнева на его прекрасном лице:

— Я тебе нравлюсь.

Мануэль закатил глаза и притянул её за шею, возвращая поцелуй:

— О, да.

— О, да, — передразнила она…

Кто-то об кого-то споткнулся, сложно сказать, кто, и Мануэль не дал им упасть:

— Нам лучше быть повнимательней, — сказал её мужчина. — Пока самим не потребовалась реанимация.

Она ткнула его локтем:

— Мудрая экстраполяция.

— Ты шлёпнула меня по заднице.

Пэйн выглянула из-за его плеча. И затем шлёпнула его по ягодице… сильно. Когда он вскрикнул, она ему подмигнула:

— Точно. Правда. Шлёпнула. — Опустив веки и понизив голос, она продолжила играть: — Хочешь, чтобы я сделала это снова, Мануэль? Может… по другой половине?

Когда она изогнула брови, он не смог сдержаться и засмеялся, наполнив пустой коридор смехом. И когда они вновь столкнулись друг с другом, он остановил её.

— Погоди, нам нужно сделать получше. — Он взял её под руку, поцеловал в лоб, и встал рядом. — Насчёт три, начинай с правой. Готова? Один… два… три.

При условном знаке они оба вытянули свои длинные правые ноги, а затем левые… и правую… и левую…

Идеально синхронно.

Бок о бок.

Они прошли по коридору. Вместе.

* * *

Мэнни даже не думал, что его сексуальная вампирша может обладать чувством юмора. Что было идеальным дополнением к имеющемуся набору.

О, чёрт, дело даже не в этом. А в её удивлении, радости и чувстве, что она готова на всё. Она абсолютно не походила на тех хрупких, нервных особ или высохших тонюсеньких моделей, с которыми он встречался.

— Пэйн?

— Да?

— Если бы я сказал, что хочу сегодня взобраться на гору…

— О! С удовольствием! Мне должен понравиться вид с…

Бинго. Хотя, Боже, ему пришлось задуматься о жестокости жизни — наконец-то найти свою идеальную половинку… в ком-то совершенно несовместимом.

Когда они подошли ко второму набору двойных дверей, ведущих в больничную часть лошадиного госпиталя, он открыл одну половину, и без каких-либо заминок они повернулись боком и прошли через неё… и тогда это случилось.

Тогда он влюбился в неё, окончательно и бесповоротно.

Это её счастливое щебетанье, прыжки при шаге, ледяные глаза, которые сияли, словно кристаллы. Её история, которой она поделилась, достоинство, которое демонстрировала, и то, что она шла вразрез со стандартами, с которыми он всегда встречался… и теперь не сможет сидеть за одним обеденным столом. Мощь в её теле, острота ума и…

Боже… он даже не подумал о сексе.