Освобождённая возлюбленная

Воистину, её сияющая фигура оторвалась от кровати, приподнялась с идеальным балансом, пока она наблюдала за Мэнни в душе.

— Конечно же, ты села, — подтвердил Мэнни.

— А ещё я сияю. Но почему?

— Мы надеялись, что ты нам объяснишь. Такое случалось раньше?

— Если да, то мне об этом ничего не известно. Но я пробыла в заточении так долго, что, кажется, не знаю саму себя. — Видео остановилось. — Включи его снова.

Когда целитель не ответил, а изображения не возобновили свой ход, Пэйн взглянула на него… чтобы отшатнуться. На его лице отразилась страшная ярость, гнев был столь сильным, что его глаза почти почернели.

— Заточена, как? — спросил он. — И кем?

Странно, подумала Пэйн. Она всегда считала, что люди — существа более спокойные, нежели вампиры. Но защитный отклик её целителя был столь же смертельно опасным, как и реакция её собственного вида.

Хотя, конечно, дело не в защите. Вполне возможно, что она в тюремном заточении — отнюдь не привлекательный факт для целителя.

И кто станет его винить?

— Пэйн?

— Эм… Прости меня, целитель… возможно, я не верно выбрала слово, ведь английский — мой второй язык. Я была под наблюдением матери.

Было почти невозможно скрыть отстранённость в голосе, но камуфляж должно быть сработал, потому что напряжение покинуло Мануэля на выдохе.

— О, хорошо. Да, это слово значит не то, что ты думаешь.

Воистину, у людей также были эталоны поведения, не так ли? Облегчение целителя было столь же великим, как и его напряжение минутой ранее. Но, с другой стороны, это не плохо — искать благопристойность и приличие в женщинах… или мужчинах.

Когда он включил повтор видео для неё, Пэйн обратила внимание на произошедшее чудо… и обнаружила, что качает головой.

— На самом деле, я не осознавала. Как… такое… возможно?

Её целитель прокашлялся.

— Я переговорил с Джейн… и у неё… ну, у нас есть теория. — Он встал, чтобы рассмотреть приспособление на потолке. — Она бредовая, но… вероятно, Марвин Гей[57] знал, о чём говорил.

— Марвин?

Быстрым движением Мэнни подхватил стул и поставил его под камерой.

— Он был певцом. Может, когда-нибудь я сыграю его песню для тебя. — Целитель встал на стул и потянулся к потолку, где рывком что-то отсоединил, а потом спустился. — Под неё хорошо танцевать.

— Я не умею танцевать.

Он посмотрел через плечо, его веки низко опустились.

— Ещё одна вещь, которой я тебя научу. — Когда тепло разлилось по её телу, целитель подошёл к кровати. — И мне понравится это.

Когда он наклонился, её взгляд приклеился к его губам, а дыхание затруднилось. Он собирался поцеловать её… святые боги, он собирался…

— Ты хотела знать, что значит «кончить», — прорычал он, их губы были в каких-то дюймах друг от друга. — Почему бы мне не показать тебе, вместо того чтобы рассказывать?

На этих словах, он щёлкнул выключателем, погружая комнату во тьму, нарушаемую лишь освещением ванной и тонкой линией света под дверью, прорывающегося из коридора.

— Ты хочешь, чтобы я показал тебе? — спросил он низким голосом.

В эту секунду в её словарном запасе было всего одно слово:

— Да…

Но потом он отпрянул.

Протест готов был сорваться с её губ, когда Пэйн осознала, что целитель стоит на пути света, идущего из ванной.

— Пэйн…

Её имя на его устах заставило её ещё сильнее сражаться за воздух.

— Да…

— Я хочу… — Он потянулся к низу своей свободной рубашки, медленно потянул её, обнажая рельефные мускулы живота… — чтобы ты хотела меня.

О, великие боги, она хотела.

И он имел в виду то, что говорил. Чем больше она смотрела, тем чаще мышцы его живота напрягались и расслаблялись, и дышал он также тяжело.

Его рука опустилась к талии.

— Смотри, что ты делаешь со мной. — Он натянул мешковатую ткань на бёдрах и…

— Ты такой значительный[58], — выдохнула она. — О… боги, да.

— Скажи, что это хорошо.

— Это…

Она уставилась на жёсткую длину, выделявшуюся на фоне его брюк, больше не свободных. Такой широкий и ровный. Такой большой. Механика секса была знакома Пэйн, но до этого момента она не могла понять, почему соитие так привлекало женщин. Смотря на него сейчас? Её сердечный ритм замедлится, а кровь превратится в камень, если он не войдёт в неё.

— Ты хочешь прикоснуться ко мне? — прорычал он.

— Прошу… — Она проглотила ком в сжатом горле. — О, да…

— Во-первых, посмотри на себя, bambina. Подними руку и взгляни на себя.

Она посмотрела вниз, потакая ему, дабы потом продолжить с…

Её кожа сияла изнутри, будто жар и чувственные ощущения, которые целитель пробудил в ней, выразили себя в иллюминации.

— Я не знаю… что это…

— На самом деле, я думаю, что это решение. — Он сел рядом с её ногами. — Скажи, что ты чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе? — он погладил её ниже колена, положив ладонь на икру…

— Тепло, — она задохнулась. — Твоё прикосновение тёплое.

— А здесь?

— Да… да!

Когда его рука скользнула выше, на её бедро, Пэйн яростно задрала покрывала, избавляясь от всяческих преград. Её сердце гулко билось и…

Он положил руку на другую ногу.

В этот раз она… ничего не почувствовала.