Освоение одиночества. О чем молчат любимым.

— Полина Валерьевна не умеет терпеть ничего, чего не может себе объяснить.... Она не выдерживает паузы..., потому что не умеет терпеть немотивированной[27] тревоги.... Понятное - что угодно вытерпит! Сколько надо, столько и вытерпит! Боль, усталость..., пытку вытерпит! Она выносливая! Не выносит только тревоги неизвестности, - Светлана Николаевна помогала себе думать очень подвижными даже в паузе, чуть перекошенными губами и жестикулирующими, каждый отдельно, чуткими пальцами детского доктора. -Она не терпит неизвестности. И не дожидается осознанной встречи с причинами своей тревоги, с ее содержанием. Ни в мыслях, ни в жизни. Только касается этих причин, и сразу, как от горячего, отдергивается. Не заметив, чем обожглась, и не осознав. Но всякий следующий раз ожег же больнее! Она и пугается еще больше. Тревога остается ей непонятной..., все больше спрятанной и пугающей. Она сама для себя остается пугающей! - Искривленные губы чуть смутившейся от общего внимания молодой женщины на мгновение застыли.

— По той же самой причине, - поспешил я переключить внимание на себя, - для всех, кто больше доверяет логике, чем ощущениям, часто понять - значит забыть.

Пока обдумываемый вопрос не ясен, мы встревожены и заняты им. Но, как только он теоретически решен, даже в первом приближении, мы успокаиваемся. И, успокоившись, особенно, если не любим, тревоги, вместо того, чтобы усомниться и продолжать исследование дальше, или же хотя бы приняться за осуществление понятого, теряем к вопросу интерес. Забываем его. Так и получается, что через некоторое время мы натыкаемся на ту же проблему, но в еще более запущенном и усложненном виде. Веря, что она решена, мы только упустили время. А с ним иногда и свой шанс...

Я вспомнил предприимчивость и решительность Леры Александровны и ее товарищей по тусовке. Им, как и Полине Валерьевне, надо все время что-нибудь делать. Делать, лишь бы делать!

— Я тоже хотела сказать про ревность Полины Валерьевны, - опять, словно предупреждая мою мысль, вмешалась Мария Александровна. - Она не выдерживает неизвестности. И вместо того, чтобы изучать людей и узнавать их, сразу «все про всех знает»! Как Лера Александровна. И про мужа -«все знает» заранее!

— Ничего я про него не знаю! - резко, в пику Марии Александровне, возразила Полина Валерьевна. - Наоборот! Оказалось, я совсем... не знаю его! - Возмущенно и гордо, будто хвастаясь, демонстрировала она свою нынешнюю осведомленность. И приглашала всех вместе с ней убедиться в вопиющей некомпетентности Марии Александровны. Дескать, как это она «берется говорить, не зная»!

Так пытается убедить себя, что он сам все знает, и что вы не сказали ему «ничего нового», неуверенный в себе подросток.

Но никто возмущения Полины Валерьевны не поддержал, И она поджала губы, непонятая.

А Мария Александровна переждала реплику, как младенческий выплеск, совсем не удостоив его вниманием, и продолжала прерванную фразу.

— Всегда «все знала»! Как и сейчас здесь «все знает», что мы говорим. И не слушает, не вникает, а только ждет подтверждения своих мнений. Так она и там. Общается со своей выдумкой, а не с мужем. Всегда невпопад! От этого и растает ее тревога. И должна была бы возникнуть... действительно неуверенность в себе! - Мария Александровна выдержала многозначительную педагогическую паузу. - Но она же не может признаться, что ничего не знает! Себе - признаться. И ни во что не вникает. А начинает разыгрывать роль такого неуверенного в себе!... - она изобразила плачевно-скорбное лицо, - такого во всем сомневающегося!... - артистичная Мария Александровна чуть только не всхлипнула от горя, - и совсем не агрессивного человека!

— А в чем разница? Признаться себе в своей некомпетентности или разыгрывать роль, что ничего не знаешь?

— Огромная разница, Михаил Львович! Ну, это же совсем разное! Вы же понимаете!

— Объясните, пожалуйста!

— Признавшись себе, что не знакома с мужем, она окунется в очень трудную для нее реальность. Где не известно, на что опереться, и с чего начать. Кажется, что все безнадежно. Руки опускаются. Это ж, какую депрессию надо пережить!

— А смысл?

— Не торопите меня! Я и сама собьюсь. Можно я по порядку договорю?

— Извините!

— В первом состоянии, признав реальность, впадаешь в отчаянье, но надо что-то делать! И сама жизнь тебя толкает: стегает, бьет - дает силы делать. Искать, ошибаться... самой. Потихоньку, со ступенечьки, на ступенечку, ползком, на корачиках... осваиваешься и выбираешься. Жизнь всему научит.

— А во втором?

— Подождите! Я сама. Во втором, ты же не подходишь к своей боли. От боли на дистанции и от реальности - тоже. Но ты же умная! С головой у тебя все в поряде! Считать умеешь! Не дав себе прочувствовать ситуацию, ты ее в голове конструируешь, как задачу. Как задачу и решаешь. Но с этого момента ты - непробиваема! Как в броне. Я же все сама уже знаю! Ты живешь в образе: «я - растеряна», «я сомневаюсь», «я думаю, я ищу, я действую».

— И все ваши действия - преувеличенно наглядны и убедительны для вас?