От Алари до Вьетнама

Я слегка оттолкнул его, но он полез на меня с кулаками. Тогда я решил проучить Кольку, размахнулся и… в тот же миг позади меня со звоном разлетелось стекло. Сразу же в коридоре наступила тишина. Колька замер и очумело завертел головой.

Из двери учительской вышли директор с учительницей. Все ученики мигом расступились и замерли. У разбитого окна остались только Колька и я. Директор сказал:

— Ну что же, начали вы учиться довольно активно…. Так кто же разбил стекло?

Я сразу во всем признался. Даниил Владимирович сказал:

— Придешь домой и скажешь отцу, что разбил стекло. И завтра же принеси пятнадцать копеек на новое. Понятно? Утром, перед началом занятий, отдашь эти деньги Галине Павловне. Ну вот, пожалуй, и все. А сейчас ступай в класс.

Придя домой, я чистосердечно рассказал обо всем отцу. Он только тяжело вздохнул и сказал матери:

— Дай ему деньги, пусть отнесет учительнице.

После этой истории я больше никогда не бил стекол.

В школьные годы мне много приходилось помогать родителям по дому. С мая по сентябрь я работал с отцом в поле на сенокосе. Иногда он посылал меня на работу к богатым бороновать или возить копны.

Охотники

Отец учил меня охотиться, хотя сам ничего с охоты не приносил. В наших лесах водилось много зайцев, тетеревов, не говоря уже о лисицах и козах. На узкой горловине, соединявшей реку Голуметь с озером Орхол, мы с отцом ставили бредень. Попадались небольшие окуни и щуки; в удачливые дни мы ловили до двух ведер рыбы.

Ружье у нас было старое, шомпольное. Оно заряжалось с дула: порох и дробь вместо специальных охотничьих пыжей забивали скомканной газетной бумагой, не в пример нашим богатым соседям, которые имели ружья центрального боя, заряжавшиеся патронами. За весеннюю охоту они добывали по пятидесяти и более гусей и уток. Иногда и мне перепадало от них, когда по вечерам я сопровождал охотников к ближайшим озерам на зори. Я подбирал убитую дичь, догонял подранков и добивал их палкой. Я так пристрастился к охоте, что готов был пропадать на ней дни и ночи.

Охотники в Алари были разные. Аюша, Будда, Намсарай стреляли по чиркам, куликам, турпанам. Я их недолюбливал и старался держаться подальше. Но жили-то они по соседству, ружья у них были хорошие, особенно у Намсарая; иногда они брали меня с собой. Другое дело такие опытные охотники, как Сагадор Ильин, Базыр Бугланов, Валентин Вампилов, Константин Баторов. Эти по пролетной птице зря не били и каждым выстрелом сбивали гуся или утку. Они не признавали засидок, считая, что с них стреляют только плохие охотники, и предпочитали «скрадывать» дичь из-за лошади. Выезжали они на охоту только на утреннюю и вечернюю зори. Мы же носились по степным озеркам целыми днями, но в основном без толку. Только зря пугали птиц и доводили себя до изнеможения. Я предпочитал бродить по тем местам, где уже побывали хорошие охотники, искать подранков.

Однажды вечером зашел я к Ильину, который только что вернулся с охоты с большими трофеями. Его племянник Даши раскидал на крыльце добытую дичь, а я помог занести ее в чулан.

Сагадор Ильин был очень высокого роста, обладал недюжинной силой. В улусе никто не отваживался с ним ссориться. Он мог побороть любого противника. Жена его Сыбык была хороша собой, но детей у них не было. Поэтому Сагадор приютил у себя племянника Даши с его отцом — своим старшим братом.

Полюбовавшись на битую дичь, я помчался домой. В избе сидели дядя Вася и Бата Мархандаев, наш сосед, тоже охотник.

— Бата! — стал просить я его. — Дайте мне, пожалуйста, ваше ружье. Хочу сбегать на Орхол, может быть, там подобью гуся.

— А стрелять-то ты умеешь?

— Конечно, умею.

Тут, как всегда, меня выручил дядя.

— Бата, дай ты ему ружье да расскажи, как из него стрелять.

Бата сжалился. Сняв со стены нашу шомполку, спросил:

— А ну, Базыр, где на твоем ружье мушка?

Я показал.

— А прорезь?

Я опять показал.

— Как будешь целиться в гуся?

— В спину.

— Нет, так не пойдет, промажешь… Вот как надо!

Тут Бата показал мне, как надо прицеливаться, рассказал, как выбирать место для стрельбы и подбирать подбитую добычу.

Дядя Вася предложил сейчас же сходить к Бате за ружьем. Я был на седьмом небе от счастья и думал только о том, как бы поскорее взять ружье и отправиться на охоту.

У Баты было одноствольное ружье двенадцатого калибра, курковое, заряжалось оно медным патроном. Как заряжать ружье, я освоил быстро, но надо было еще научиться стрелять прицельно.

Наконец наступил долгожданный момент. Сердце у меня колотилось, забыв про еду и про все на свете, я пулей понесся к озеру. Отдышался, примостился в камышах и замер. Над озером парили ястребы-тетеревятники, и один из них, пролетев надо мной, начал кружить над камышами. В это время до моего слуха донесся шум и хлопанье крыльев.

Вижу, на маленькую прогалину между камышами переваливаясь вышел гусь. Его распластанное левое крыло волочилось, задевая камыши. Он неожиданно остановился. Я буквально прирос к месту, впервые увидев живого дикого гуся так близко. Потом взял себя в руки, прицелился и выстрелил. Это была моя первая охотничья удача.