От Андропова к Горбачёву

Как по форме и стилю, так и по содержанию работы XXVI съезд Брежнева не был обычным съездом, обсуждающим и дискутирующим острые проблемы внутренней и внешней политики, а представлял из себя огромное сборище партийной и государственной элиты, в котором, кроме пяти тысяч делегатов, участвовало также более тысячи гостей из-за границы и столичного партийного актива. Только, в отличие от шума толпы на обычных сборищах, здесь царила мертвая тишина, строевой порядок и давящая торжественность. Напрасно Брежнев жаловался в докладе, что все еще не сформировался «советский человек». Если бы возможно было воскресить Ленина и привести его обозреть зал этого сборища, он, наоборот, сказал бы: «Да, советский человек создан», — и, пользуясь терминологией своего соратника Троцкого, может быть, только добавил бы: «Сталин вырастил от моего имени голосующее стадо людей!» Надо отдать должное большевикам: они унифицировали не только мысли, но и низменные побуждения людей: честолюбие, эгоизм, пороки, продажность. Пользуясь этой стороной человеческой натуры, Сталин и создал того «советского человека», который уникален как гражданин — он поменял личную свободу на спокойствие, человеческое достоинство на привилегии, сомнения гражданина на уют мещанина. Он, как говорил Эренбург, усовершенствованный коммунистический человек («ускомчел»), который без малейшего притязания на цинизм может сказать о себе: «голова мне нужна, чтобы не думать». Он до глубины души убежден, что это тоже его редкая привилегия, что тяжкую обязанность думать за него взял на себя мудрый ЦК! Поэтому он будет голосовать за любые решения этого ЦК, одинаково как за благотворные, так и преступные. И история с него ничего не спросит — он был всего лишь винтиком механизма ЦК, представителем «голосующего стада». Поэтому понятно, что и на XXVI съезде царил тот же классический сталинский ритуал: ЦК объявил свои мудрые решения, а в пятитысячной аудитории поднялся лес рук за эти решения — без вопроса, без возражения, без воздержания, при диких криках «слава, слава, слава», «бурная и непрекращающа-яся овация», как отмечает протокол.

На съезде было представлено семнадцать с половиной миллионов коммунистов, из которых 43,4 % «рабочих» (что это за рабочие, можно судить по тому, что все члены Политбюро тоже являются «рабочими» или «крестьянами»), 43,8 % интеллигенции, то есть партийной и государственной бюрократии, 12,8 % «колхозников» (то есть колхозная бюрократия). После последнего съезда была проведена негласная чистка — из партии были исключены 300 000 членов и 91 000 кандидатов за разные преступления (коррупция, взяточничество, присвоение «социалистической собственности», пьянство, всякого рода «уклоны»), В связи с этим Брежнев заметил: «Никаких поблажек и никому, когда речь идет о чести и авторитете нашей партии, о чистоте ее рядов». Среди исключенных был и ряд видных коммунистов — диссидентов (известный писатель Виктор Некрасов, старая коммунистка Дерт, ученая Орлова-Копелева), а также много рядовых членов партии, эмигрировавших на Запад.