От Андропова к Горбачёву

Само назначение Эдуарда Шеварднадзе министром иностранных дел, несомненно, было в каком-то смысле очень смелым революционным актом новой кадровой политики Горбачева, как в силу своей профессиональной несообразности даже в плане советской дипломатии, так и потому, что для нового министра иностранных дел супердержавы весь мир до сих пор начинался и кончался в Тбилиси. Он в Москву приезжал на всякие заседания, в том числе и на заседания Политбюро, куда входил как кандидат с 1978 г., но ни одного дня в Москве не работал. Это назначение, должно быть, явилось неожиданным шоком и для всего советского дипломатического корпуса, в котором так много видных дипломатов со знанием иностранных языков. Однако у Шеварднадзе, видно, есть качества, которые сейчас нужны Горбачеву: талант организатора и задатки стратега большой политики Кремля в странах третьего мира.

Бели же говорить о политике Кремля в Азии, Африке и Латинской Америке, то трудно найти более подходящую кандидатуру на пост главы советской дипломатии, чем грузин Шеварднадзе.

«Мир состоит не из одной Америки», — сказал Горбачев. Но поскольку мир не ограничивается и одной Европой, то в революционных приоритетах Кремля Азия, Африка и Латинская Америка уже со времени первой разрядки занимают ведущее место. Здесь партийно-чекистские таланты Шеварднадзе, как и его принадлежность к нацменьшинству в СССР, могут оказаться для Кремля более полезными, чем красноречие профессиональных дипломатов. Ближайшие проблемы советской внешней политики:

1. Как улучшить отношения с Китаем, не ухудшив отношений с Вьетнамом.

2. Как стабилизовать и расширить влияние СССР в Центральной Америке, не провоцируя интервенции США.

3. Как восстановить расшатавшееся влияние СССР на Ближнем Востоке, участвуя в решении арабско-израильского конфликта.

Догматическая дипломатия Громыко потерпела здесь полнейшее поражение. Революционная дипломатия Горбачева имеет все шансы на успех, что видно хотя бы на примере начавшегося оживления советско-китайских отношений за короткое время пребывания Горбачева у власти: китайское руководство перестало быть «гегемонистским» и «реакционным», а советская держава перестала быть «социал-империализмом», в обеих странах строится «социализм», а генсеки в Москве и Пекине вновь стали «товарищами». Это пока что только атмосферное улучшение, но перспективы восстановления былых отношений между «братскими компартиями» СССР и Китая весьма заманчивы для обеих сторон и даже реальны. Условия Китая известны: 1) вывод вьетнамских войск из Камбоджи, 2) вывод советских войск из Афганистана, 3) отвод советских войск от китайских границ. Другими словами, Китай требует восстановления статус-кво, который существовал до советско-китайского конфликта, и ни одно из этих требований не задевает жизненных национально-государственных глобальных интересов.

К тому же, если интересы СССР в странах третьего мира неизбежно связаны с постоянной конфронтацией с США, как с идеологическим противником, то Китай и СССР — однотипные коммунистические государства и проповедуют одну и ту же марксистско-ленинскую идеологию, так что при обоюдном желании они легко договорятся о распределении ролей и сфер влияния в третьем мире.

Несомненно существующие глубокие территориальностратегические противоречия между Китаем и СССР на Дальнем Востоке, в юго-восточной Азии и в Тихом океане могут быть на время «заморожены». Сегодня Китай находится в том счастливом стратегическом положении, когда он, не вступая в военный союз ни с одной из супердержав, может попеременно ставить то на СССР, то на Америку, приноравливаясь к своим нуждам и обстоятельствам.

В Кремле великолепно отдают себе отчет в том, что масштаб и глубина внутренних трудностей, грандиозные усилия по их преодолению требуют также не конфронтации, а кооперации с Западом, и в первую очередь с Америкой. Горбачеву есть чему учиться и у Китая с его реформами и «четырьмя модернизациями», и у Сталина с его Ялтой. Для этого Советскому Союзу опять-таки нет необходимости жертвовать своими жизненными интересами или даже целями своей политики глобально-революционной экспансии. Нет ничего легче, как добиться стратегических успехов у Запада мирным путем, как Сталин доказал это в Ялте в 1945 г., а Брежнев в Хельсинки в 1975 г., нагло обманув Запад, что за признание своих военных завоеваний СССР допустит свободную циркуляцию информации, идей, людей между Западом и Востоком.