От Андропова к Горбачёву

Ленин написал свою известную работу «Государство и революция» в августе 1917 г., за два месяца до захвата власти. Ленин ее переиздал через четырнадцать месяцев после установления в России «диктатуры пролетариата». Это значит-свои установки о судьбе этой диктатуры, которые он отстаивал до октябрьского переворота, он сохранял в полной неприкосновенности и после своего прихода к власти. Какие же это установки? Ленин с полным одобрением цитирует Энгельса: «С исчезновением классов исчезает неизбежно государство. Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину… в музей древностей, рядом с прялкой и бронзовым топором». (Ленин. «Государство и революция», 1952, стр. 14). Ленин комментирует Энгельса: «Буржуазное государство не "отмирает” по Энгельсу, а "уничтожается”. Отмирает после этой революции пролетарское государство или полугосударство» (стр. 17). В новой программе есть ссылки на «Коммунистический манифест» и на «уроки Парижской Коммуны», но не расшифрованные ссылки бьют по антимарксистским позициям авторов программы. В самом деле, что же считали Маркс и Ленин наиболее важными уроками Парижской Коммуны? Вот рассуждения Ленина: «Особенно замечательна в этом отношении подчеркиваемая Марксом мера Коммуны: отмена всяких выдач денег на представительство, всяких денежных привилегий чиновникам, сведение платы всем должностным лицам в государстве до уровня "заработной платы рабочего”. Тут как раз, — продолжает Ленин, — всего нагляднее сказывается перелом — от демократии буржуазной к демократии пролетарской… И именно на этом, особенно наглядном — по вопросу о государстве, пожалуй, наиболее важном пункте — уроки Маркса наиболее забыты» (стр. 40). Эти слова Ленина никогда не звучали так актуально для советского социализма, как сегодня. Продолжая комментировать Маркса, Ленин добавляет: «Полная выборность, сменяемость в любое время всех без изъятия должностных лиц, сведение их жалованья к обычной заработной плате рабочего, эти простые и само собой понятные демократические мероприятия… служат мостиком, ведущим от капитализма к социализму» (стр. 41). Каждый знает, что такого «мостика» в СССР нет уже почти 70 лет. Спрашивается, почему же Ленин, находясь у власти, не установил такого социалистического порядка? Он его установил в виде «военного коммунизма». Ограничил жалованье советским чиновникам, даже объявил выговор своему помощнику Бонч-Бруевичу за то, что тот самовольно увеличил Ленину зарплату на несколько рублей. Но вот в утопию Ленина ворвались Кронштадт и Тамбов, и ему пришлось вернуться к реальности: дать стране НЭП, но считая, что это временная пауза, «передышка», а потом все пойдет так, как при Парижской Коммуне. Потом пришел Сталин со своей «диалектикой» — государство отмирает только через его максимальное усиление. Эта идея Сталина записана в новой программе так: «Ключевой вопрос политики партии — развитие и укрепление советского социалистического государства», как будто оно мало «развито» под диктатурой партолигархии.

Однако, как я уже отмечал в других своих исследованиях, в Советском Союзе все-таки произошло постепенное отмирание государства в том смысле, что все классические функции нормального государства — законодательная, исполнительная, судебная — перешли от государства к партии, пока и само государство не стало простым «звеном» этой партии. Дело дошло до того, что новый генсек совершенно резонно отказался играть в бутафорию, взяв на себя роль «главы» государства или председателя правительства, ибо генсек обоих заменяет в одном лице, хотя согласно «Конституции СССР» все международные документы, подписанные одним генсеком, без указания его полномочий от имени Президиума Верховного Совета СССР, не имеют юридической силы.