От Анны де Боже до Мари Туше

Надо сказать, что Людовик XI, немало претерпевший в свое время от присутствия Агнессы Сорель при его отце, слишком опасался женщин и их влияния на политику, чтобы позволить одной из них «утвердиться» при дворе. Боязнь, которую он питал к женщинам и к их власти, хорошо передает следующий анекдот, поведанный Брантомом: «Однажды он пригласил короля Англии (Эдуарда IV) приехать в Париж, обещая ему изысканное угощение, и был пойман на слове. Людовик тут же пожалел об этом и постарался найти убедительный предлог, чтобы отменить приглашение. „Ну уж нет, — сказал он себе, — незачем ему сюда ехать, а то найдет здесь какую-нибудь привлекательную и кокетливую штучку, заведет с ней интрижку, и тогда ему захочется остаться подольше, приезжать почаще, да только мне это совсем ни к чему…“

Именно в результате такого хода мыслей он отстранил от себя Маргариту де Сассенаж, которую, казалось, любил и от которой имел двух дочерей, Жанну и Мари, выданных со временем замуж, одну за адмирала Франции, бастарда Людовика Бурбонского, другую за Эмара де Пуатье, сеньора де Сен-Валье.

<Жанна впоследствии была легитимирована, и Карл VIII назвал ее даже своей сестрой.>

Маргарита де Сассенаж соблазнила Людовика своими прекрасными ножками.

Однажды утром она явилась туда, где проезжал королевский кортеж. Притворившись, что потеряла подвязку, она приподняла подол платья и стала прилаживать вместо подвязки ленту. Совершенно случайно обнажившееся при этом бедро позволило наблюдать столь безупречную линию изгиба, что Людовик пришел в смятение и выразил вполне естественное желание увидеть чуть больше.

Два часа спустя срочно затребованная во дворец красавица стала любовницей монарха.

Их связь длилась два года. Впервые в своей жизни Людовик выглядел влюбленным. Увы! Однажды астролог, которого он держал во дворце, предсказал смерть прекрасной Маргариты.

Через неделю после этого молодая женщина была сражена какой-то неведомой болезнью. Потрясенный Людовик приказал без промедления выбросить астролога из окна. Когда обреченного вели на казнь, король обратился к нему:

— Скажи-ка мне, ловкач и всезнайка, без колебаний предрекающий судьбы других, ведома ли тебе собственная судьба и сколько времени осталось тебе жить?

Астролог, угадавший намерение короля, ответил:

— Сир, я умру на три дня раньше вас!

Перепуганный Людовик XI тут же отдал приказ, чтобы прорицатель ни в чем не знал нужды.

* * *

О том, что король любит удовольствия и женщин, народ узнал очень скоро. И поскольку речь не шла о фаворитках, способных разорить казну, всех эта склонность забавляла, всем хотелось знать имя новой пассии короля.

Одна из них, бог знает почему, оказалась объектом бесконечных насмешек. Звали ее Перетта. Во всем королевстве про нее сочинялись сатирические песенки. Но парижане и тут всех обошли: они научили сорок и прочих говорящих птиц, которых тогда модно было держать дома, произносить ее имя да еще в сопровождении нескольких не очень лестных для его королевского высочества слов.

Кончилось тем, что Людовик XI, которому, разумеется, обо всем докладывали, приказал собрать всех этих птиц, доставить к нему во дворец, записать, откуда принесли каждую и что она умеет говорить.

Те парижане, что научили своих птичек произносить непристойности в адрес Перетты, были схвачены и брошены в тюрьму.

* * *

Мужчины, окружавшие Людовика XI, проявляли, как и он, повышенный интерес к дамам. Одним из таких любителей дамского общества был королевский брадобрей, знаменитый Оливье ле Дэн, по прозвищу Дьявол.

Пристрастие к любовным шалостям привело его, однако, к тому, что он совершил преступление, потрясшее весь Париж.

Некий дворянин был препровожден в тюрьму, едва успев жениться на очаровательной молодой особе. «Ле Дэн, к которому эта особа обратилась с просьбой посодействовать освобождению мужа, как рассказывает историк Дре дю Радье, воспылал к ней любовью и потребовал в награду за освобождение пленника знаков ее высшего расположения.

Красавица, разумеется, отказалась и даже сумела сообщить об этом мужу. Жертва произвола, все свободное время предававшийся воспоминаниям о сладостных ночах, проведенных с молодой женой, подумал, что лучше поделиться хлебом, чем совсем умереть с голоду, тем более что в данном случае с появлением сотрапезника у него не убудет» <Дре дю Радье. Исторические и критические мемуары и анекдоты о королевах и регентах Франции, 1808 г.>.

И потому он сообщил жене, что не возражает, если ей придется оказать милости тому, кто этого требует. Супруга подчинилась без пререканий, потому что была женщиной чистосердечной, а тех, у кого чистые помыслы, трудно судить за поступки.

Дав согласие, она немедленно потребовала:

— Идите же скорее за моим мужем!

Однако, хорошенько поразмыслив, Ле Дэн сообразил, что освобождение узника может не понравиться королю, и испугался.

— Я сейчас же пошлю своего слугу, — заверил он даму.