От Арденн до Берлина

Почти не сбавляя скорость, они мчались по затемненной главной улице, мимо стен древнего монастыря и постоялых дворов. Погони не было. Но впереди, у выезда из местечка Мальмеди, их ждал другой КПП. Наверное, позвонили им по телефону, предупредили «цепные псы» с цепями и светящимися в темноте бляхами на груди. Так оно и оказалось. Виктор и другие партизаны открыли из машины шквальный огонь, торопясь сразить фельджандармов, прежде чем тe продырявят им шины пулями из своих автоматов.

Тут-то и ударила последняя очередь одного из краутов по ветровому стеклу, и одна из трассирующих пуль обожгла грудь Виктору Кремлеву. В горячке он не почувствовал особой боли, хотя в глазах на минуту совсем потемнело. Грудь онемела. Он задыхался, еще не понимая, что пуля пробила ему левое легкое. Навалилась невыносимая слабость. Он не дотянул до Франкоршана — потерял сознание. Водителя Айдахо Джо, к счастью, только поцарапало брызгами ветрового стекла.

Они разметали за деревней какое-то подразделение краутов в маскировочных костюмах. Кто-то крикнул им перед мостом:

— Минен! Минен!..

Значит, все было напрасно — впереди мины. Но то ли мост не был заминирован, то ли установили на мосту немцы-саперы противотанковые мины, но санитарная машина, весившая в несколько раз меньше даже «марки 3» — легкого танка, — проехала без всяких происшествий. Он не слышал, как по ним открыли суматошную пальбу американцы. Один из партизан стал размахивать из окна машины белым платком, хотя было почти совсем темно. К счастью, взметнулось несколько осветительных ракет за мостом, и переполошившиеся джи-ай увидели белый платок.

…Фургон с красным крестом благополучно, если не считать пролитой крови, разбитого стекла и изрешеченного кузова, перемахнул к солдатам с пятиконечной белой звездой. И тут… их приняли за бандитов Скорцени. Виктор лишился чувств, и не было Эрика, который помог бы быстро выпутаться из беды. Их арестовали, обезоружили и передали военной полиции, а эти молодчики в белых касках пересадили их в полицейскую «зеленую марию» («черный ворон», по-нашему) и на страшной скорости, визжа сиренами, с мотоциклетным эскортом доставили в город Спа, где передали «бандитов» в Си-ай-си — корпус контрразведки.

Виктора Кремлева определили в лазарет, поставили к нему охрану.

Врач-американец по фамилии Мак-Дональд осмотрел Кремлева и сказал, ставя диагноз:

— Сквозное пулевое ранение груди в двух дюймах от сердца в момент его сжатия. Поздравляю, парень! Такое тяжелое ранение и такое, черт возьми, удачное!

— Сердце сжалось в момент выстрела от страха, — проговорил в полубреду Виктор. — Но почему тяжелое? Разве кость задета? У нас самое тяжелое ранение считается легким, если не задета кость…

— При чем тут кость? — не понял хирург. — И без того тяжелое ранение: рядом с сердцем, пробито легкое. Входное отверстие ближе к левому плечу… выходное — под левой лопаткой. Неизбежна гематома. Показано значительное переливание крови…

— Значит, все же пролил я русскую кровь в Арденнском лесу, — прошептал Кремлев. — А что с Эриком?..

— Русскую кровь? — всполошился доктор. — Вы что — русский? Ребята! Он русский!.. Тут Виктор Кремлев снова потерял сознание.

Сначала, в первый же вечер, им занялся Си-ай-си — корпус контрразведки армии США, но, выслушав заявление Виктора Кремлева, подключил и разведку — Джи-2, второй отдел.

19 ЯНВАРЯ 1945 ГОДА

Очнулся Виктор Кремлев в отдельной госпитальной палате. Несмотря на свое состояние, разведчик почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. С трудом открыл глаза. Перед ним стоял высокий темноволосый первый лейтенант в роговых очках с атлетической фигурой.

— Разрешите представиться, — сказал он на чистом русском языке. — Первый лейтенант — старший по-вашему — разведотдела штаба Первой американской армии Лакки Мартин. Если вы действительно тот, за кого себя выдаете, — а мне хотелось бы, очень хотелось бы, чтобы это было так, — вы первый воин Красной Армии, с которым меня столкнула эта война. Прежде я занимался лишь власовцами и военнопленными. Власовцев ненавижу всей душой — они предатели и изменники.

Верю, что подвиг Красной Армии не померкнет в веках. Да! Ваши войска освободили Краков!

— Спасибо за информацию, — сухо проговорил Кремлев. — Но разве так обращаются с союзником из армии, чей подвиг не померкнет в веках? Где я и что это за решетка в окне?

— Терпение! Терпение! Вы в нашем госпитале. Окно забрано решеткой еще в стародавние времена. Вы будете освобождены, как только мы получим нужные подтверждения относительно вас. Палата это или камера? Скорее всего, и то, и другое.

— Какое решение приняло ваше командование касательно Мейероде? Я предупреждал вас, что Модель не станет там засиживаться.

— Успокойтесь, товарищ! Да, ваши соратники все нам рассказали. Идет проверка. Вопрос этот рассматривается уже в Версале, в штабе генерала Эйзенхауэра. Терпение!

Виктор пощупал перевязанную грудь.

— Температура у вас, — сообщил высокий, — перевалила за тридцать девять с половиной.