От Арденн до Берлина

Кормили вполне прилично, три раза в день. Кроме того, приносили прохладный апельсиновый сок, кофе с пончиками.

А время шло…

Часто захаживал, кроме врача и сестры, Лакки Мартин. Вел себя неназойливо, не лез с вопросами, известий из Версаля не имел.

Лакки Мартин подошел к окну, по стеклу которого текли струи дождя.

— Красивые места, — сказал он. — Особенно этот северо-восточный пригород. Холмы, сосны, озеро Варфаз. Поле для игры в гольф. До войны этот госпиталь был первоклассным отелем «Бальмораль». Верно, назвали его в честь шотландского замка Бальмораль, принадлежавшего британской королеве Виктории. Этот Спа занятный городок. Здешние минеральные воды прославили его на весь свет. С шестнадцатого века лечили тут сердечные болезни, артрит и артрозоартрит, ревматизм, анемию. Кто только не приезжал сюда! Английский король Карл Второй, шведская королева Христина, которую играла в кино Грета Гарбо, ее землячка. Впрочем, у вас, наверное, этот фильм не показывали?

— Этот нет. Последний фильм видел я уже во время войны: «Серенада Солнечной долины» с джазом Гленна Миллера.

— Вам будет интересно узнать, что приезжал сюда летом 1717 года Петр Великий. Впрочем, вы называете Петра просто Первым, не так ли?

— Хоть и Романов, а великий был царь, — убежденно заявил Виктор.

— И император Павел сюда приезжал еще царевичем.

— Этого мы не признаем. «Шагом марш в Сибирь!» А вы удивительно хорошо знакомы с нашими царями.

— На то есть причина, — помолчав с минуту, произнес тихо Мартин. — А в августе четырнадцатого года, в самый разгар курортного сезона, сюда пришли солдаты кайзера Вильгельма Второго и превратили весь город в госпитальную базу своей армии. Тут же была главная квартира кайзера. Начались переговоры о перемирии. Отсюда, из замка близ Спа, кайзер удрал в Голландию в ноябре восемнадцатого.

— Когда, наконец, меня выпишут или переведут в Версаль, к нашим?

— У вас очень серьезное ранение.

— Да ведь я на своих двоих, а врачи ваши меня уложили.

— Вы были в горячке.

— Как далеко отсюда до Льежа?

— Миль двадцать — километров тридцать по-вашему. Да что вам не лежится тут! Этот номер с ванной — вот на двери табличка висит — стоил до войны сто пятьдесят франков!

— Бомбить, бомбить надо скорей Моделя! Хватит тянуть кота за хвост!

— Превосходный ресторан с отличной кухней. Начнете ходить — кино рядом, казино откроем скоро — рулетка, баккара, карты…

— Где мои партизаны? Почему не заходят, не навещают?

— Их отправили всех в штаб сто шестой дивизии.

— Меня держат здесь как пленника!

— Что вы, Виктор! Вы — наш дорогой гость. Разве у вас имеются жалобы на уход, стол, медицинское обслуживание? Вам перелили много крови — американской крови. Так что можно считать, что мы породнились с вами. Это же замечательно: мы не только союзники, друзья, но и родственники.

— Бросьте, Лакки, ваши шуточки. Мне, ей-богу, не до юмора. Я требую, чтобы меня забрали отсюда наши советские представители в Версале!

— О вас сообщат в Версаль генералу Суслопарову. И я не шучу. Вас, Виктор, ранили в Мальмеди, там, где этот нацист Пайпер и его подручные убили столько наших солдат. И вам там пришлось кровь пролить в борьбе с краутами. А кровь людская не водица, как гласит русская поговорка.

— Закурить бы, Лакки.

— Нет, Виктор, потерпи еще немного, прошу тебя!

Словоохотливый первый лейтенант с готовностью отвечал на вопросы раненого разведчика, рассказал, что в старинном и знаменитом на всю Европу городе Спа, сильно разрушенном союзной и германской авиацией, находился штаб 1-й армии США. Командующий армией генерал Кортин Ходжес располагался в тех самых апартаментах, в которых помещалась в 1918 году ставка фельдмаршала фон Гинденбурга, на котором лежала значительная ответственность не только за первую, но и за вторую мировую войну, хотя «старый господин», в отличие от своего обожаемого кайзера, не дожил до нее. Из окон кабинета, перешедшего по наследству от Гинденбурга Ходжесу, открывался красивый вид на озеро, по берегам которого в начале века фланировала курортная публика, приезжавшая подлечиться на воды. Перед крахом второго рейха Вильгельм II уныло бродил здесь в своем шишкастом шлеме, напоминающем шлем великого магистра Тевтонского ордена. В то «доброе старое время» Адольф Гитлер был еще безвестным ефрейтором 16-го Королевского баварского полка, уже отравленным на Западном фронте не то английским, не то французским боевым газом.

Неожиданное появление русского разведчика произвело бурную сенсацию в штабе 1й американской армии. Все штабники желали взглянуть на него. Смотрели по-разному: одни с восторгом и восхищением, другие — таких было меньшинство — с нескрываемой враждебностью.

— Как?! Русские уже тут?! — спрашивал какой-то полковник в толпе. — Вот те на! А я думал, они еще за Одером!..

Наконец раненого Кремлева, отделив от других партизан-арденнцев, заперли в каморке с зарешеченным окном, — до выяснения личности. Там он и очнулся.