От Арденн до Берлина

— Мейероде, — прошептал связист одними губами.

— Спасибо! И еще несколько несложных вопросов. Надеюсь, вы, repp обер-ефрейтор, не откажетесь удовлетворить наше любопытство?

— Яволь!

— Вот и прекрасно! — улыбнулся Виктор. — Только сделаем это на ходу. Боюсь, ваши камерады в Мейероде заинтересуются автоматной очередью в лесу и пропажей связистов…

Чтобы сбить со следа возможную погоню, Виктор вышел лесом на северо-восточную дорогу из Мейероде, прошел по ней с полкилометра, затем снова углубился в лес.

Сведения обер-ефрейтора буквально ошеломили Виктора. Можно было окончить высшую разведшколу, годами болтаться по вражьим тылам, брать десятки и сотни «языков» и ни разу не получить таких великолепных данных. Пойди поймай акулу в Яузе! Выиграй сто тысяч или кругосветную поездку в лотерее Осоавиахима!

Обер-ефрейтор показал, что в этой паршивой бельгийской деревеньке скрывается штаб 6-й танковой армии СС во главе с СС-обергруппенфюрером Зеппом Дитрихом! Мало того, в той же разнесчастной деревеньке сейчас находится и генерал-фельдмаршал Вальтер Модель! Любимейший фаворит Гитлера! Тот самый, что пролил реки крови в Советском Союзе, командуя дивизией, корпусом, армией и группой армий, разрушил Киев, Орел, Курск, Минск, Ковель!..

— Ну, Эрик! Модель, правда, не Гитлер, и никто нам не даст за него миллион, но еще неизвестно, кто для нас сейчас вреднее. Модель — самый опасный из германских фельдмаршалов, а Гитлер, может, и на нас работает, ведя к гибели свой третий рейх!

По глубокому убеждению Виктора, Моделя должны были после войны непременно повесить. Как-то, действуя со своей группой под Ковелем, Виктор взял одного фельдъегеря, у которого оказался секретный приказ, согласно которому по предложению Моделя силами сухопутной армии и ведомства рейхсминистра Розенберга проводилась операция «Сенокос». Операция заключалась в похищении и депортации до пятидесяти тысяч советских здоровых подростков от десяти до четырнадцати лет, коих предполагалось направить в ремесленные училища для онемечивания, нацификации и подготовки из них квалифицированных рабочих кадров для германской промышленности, ощущавшей тогда острую нехватку подобных кадров. Часть этих мальчишек должна была восполнить кадры зенитчиков. Фельдмаршал Мильх, правая рука Геринга, подсчитал, как указывалось в том беспримерном документе, что из русских людей, включая военнопленных, вполне можно подготовить тысяч восемьсот зенитчиков для защиты неба фатерланда…

Теперь Виктор стал постоянно думать о «Ребекке» — о рации, закопанной в лесу под Брюсселем. Как добраться до нее и передать Центру материал о Моделе и Дитрихе Мейероде! Центр в свою очередь передаст эту весточку союзникам, чтобы «летающие крепости» разбомбили к чертовой матери Мейероде и спасли бы янки и томми от разгрома!

Под вечер выпал туман. По всем правилам разведывательной и партизанской тактики следовало сматывать удочки, но Виктора словно магнитом тянула эта деревня Мейероде, хотя уже начались ранние декабрьские сумерки.

К этому времени он и Эрик находились с западной стороны деревни, и здесь у них в ельнике состоялась важная встреча, определившая всю дальнейшую судьбу «советско-американского партизанского отряда имени Джорджи и Айка».

Услышав стук топора в ельнике, Виктор и Эрик осторожно пошли на звук и вскоре увидели толстого, низкорослого человека в шляпе и полупальто, рубившего пышную красавицу елку. Рядом стояли санки.

— Эй, толстячок! — окликнул его по-немецки Виктор. — Счастливого рождества! Ты что, не знаешь, что все елки принадлежат фюреру? А ну-ка, покажи аусвайс!

Толстяк — ему было под сорок, и у него были усы а-ля фюрер — осторожно воткнул в снег топор и, глядя косыми круглыми глазами на высокого американца с серебряными «шпалами» на погонах, стоявшего рядом с веселым человеком в белом маскировочном костюме, говорившем по-немецки с несусветным акцентом, поспешно достал из-за пазухи удостоверение личности.

— Сообразительный толстячок, — заметил Виктор, открывая аусвайс. — Сохранил старый аусвайс, хотя сюда приходили ами. Мейероде! Вот как, вы из деревни Мейероде? Приятный рождественский сюрприз. Алоиз Шикльгрубер. Странно! Вам известен ваш знаменитый однофамилец?

— Да, знаю, герр офицер. Так звали и отца фюрера.

— Верно. И Алоизом и Шикльгрубером. Но потом он, а не фюрер, сменил фамилию на «Гитлер». Не так ли?

— Не могу знать! Однако я очень просил бы вас отдать мне эту елку. Ни одного рождества я еще не встречал без елки. У меня пятеро детей, мал мала меньше. Ждут не дождутся этой елочки!

— Насчет елки посмотрим. Скажите, Шикльгрубер, вы не родственник фюреру?

— Не имею чести…

— Жаль. А что, у вас все в деревне немцы?

— Да, все немцы. Бельгийские.

— Значит, и в вермахте служат?

— Так точно. Но я не служил — косоглазие, сами видите, куча всяких болезней. Не от хорошей жизни я такой жирный…

— Понятно. А кто у вас в деревне стоит?

— Какой-то штаб. Да вам лучше знать.

— Какой штаб?