ОТ АВТОРА

Машина въехала на широкий длинный двор. Посредине, обнесённая дощатым заборчиком, виднелась большая навозная куча. Напротив — скотные сараи, амбары с окованными желе­зом дверями, а чуть в стороне — небольшое кирпичное здание с грязными маленькими оконцами. Возле амбара бродили белые куры. У чуть дымящейся навозной кучи хрюкали боль­шая свинья и штук двенадцать поросят.
Ребята стояли, озираясь, оглушённые неожиданной тиши­ной. Кроме них, во дворе никого не было. Хозяйка вошла в большой дом. Машины скрылись за воротами.

—     Как-то ещё тут будет? — вздохнула Аня.

—     Ничего, Анечка, здесь мы будем жить дружнее,— отве­тила Люся.

Вскоре немка вышла на крыльцо с девочкой — ровесницей ребят. Хозяйка уже успела переодеться. В сером домашнем платье, в соломенной шляпе, она выглядела куда старше и мрачнее. Подойдя к ребятам, фрау, к их большому удивлению, заговорила по-русски, но безбожно коверкая слова:

—     Рапотать у мине путут фее, жить у мине путут фее. Карашо рапотать — карашо жить. Сфать меня Эльза Карловна. Ти што умейт рапотать? — обратилась она к Люсе.

—       Я умею мыть полы, убирать комнаты, мыть посуду, — ответила Люся, растягивая каждое слово, как бы боясь, что Эльза Карловна не поймёт её.

—     Гут, карашо,— сказала фрау.— Ти путит рапотать кух­ня… Ти што умейт рапотать?

—    Я умею всё,— отчеканила Шура.

—     Гут. Ти путит короф…— Фрау не знала русского слова «доить» и пыталась объяснить его значение при помощи паль­цев.— И упирать короф… мыть короф… Ти путит тоже короф,— указала она на Аню.

Мальчики нетерпеливо ожидали, когда, наконец, дойдёт очередь до них.

—     Вы путить стесь,— кивнула фрау Эльза и повела дево­чек к пристройке большого дома, дверь из которой выходила прямо во двор.

—     А девчонка-то — вылитая фрау,— заметил Жора.— Та­кая же толстомордая, пучеглазая. Только нос поменьше и облезлый.

Вова не мог удержаться от смеха:

—    Ты уже всё рассмотрел?

— Рассмотрел.

—     Долго ли мы ещё будем нюхать навозную кучу?— вздохнул Костя.

—    Это уж как фрау Карловна захочет,— ответил Жора.

—    А, может, здесь всё-таки будет вольнее, чем в лагере?

Жора задумался и ответил:

—     Это ещё неизвестно. Ты не смотри, что она начинает так важно и тихо. Как возьмёт нас в работу, только успевай огля­дываться.

—     Ну, бить-то она, может, и не посмеет,— медленно произ­нёс Юра.

— А почему?— с любопытством повернулся к нему Вова.

—      А подожжём! Скот потравим! Вот почему! — с неожи­данной для такого хрупкого мальчика ненавистью сказал Юра.

Ребята переглянулись. «А, может быть, и в самом деле здесь нам будет легче защищаться, чем в лагере?» — подумал Вова.
Все сошлись на том, что здесь, наверное, будет лучше, чём в лагере, но особенно хорошего ждать не приходится: привезли работать — значит, будут драть три шкуры.
Ребята не заметили, как на дворе снова появилась Эльза Карловна, рядом с ней — седой старик с трубкой во рту, а не­много поодаль — какой-то хромоногий человек помоложе. Ста­рик внимательно оглядывал ребят старческими мутными гла­зами. Его мясистый нос с горбинкой свисал над верхней губой и, казалось, касался мундштука трубки.

—     Вы путит рапотать фсё, што покажет мой папа. Жить путут фее там,— Эльза Карловна указала на высокое, типа каланчи, каменное здание в глубине двора и, повернувшись, направилась к дому.