От Баха до Шостаковича

Иногда о Гайдне говорят как о композиторе легкомысленном и поверхностном, писавшем преимущественно развлекательную музыку, притом в больших количествах. Будучи придворным композитором у князей Эстергази, он, конечно, должен был сочинять и развлекательную музыку, которая исполнялась за обедом или в домашних концертах. Но когда он обращался к вечным темам, его искусство приобретало иной размах, выходило на иной уровень. В этом может убедиться всякий, кто услышит одно из самых великих его творений: «Семь слов Спасителя».

Вольфганг Амадей Моцарт. Последнее творение

«…Смерть есть подлинная конечная цель нашей жизни. За последние два года я так близко познакомился с этим подлинным и лучшим другом человека, что образ смерти для меня не только не заключает в себе ничего пугающего, но, напротив, дает немало успокоения и утешения! И я благодарен Богу за то, что Он осчастливил меня, предоставив возможность узреть в смерти ключ к истинному блаженству. Я – как бы молод я ни был – никогда не ложусь в кровать, не подумав, что на другой день, быть может, меня не станет. И все же ни один человек из всех знающих меня не может сказать, что я мрачен или печален в обращении с другими. Вот за это блаженство я вседневно и благодарю Создателя». Так писал Вольфганг Амадей Моцарт своему отцу за несколько лет до смерти.

В один из летних вечеров 1791 года Моцарт сидел дома один. За окнами лил дождь, и он не услышал, как открылась дверь и в комнату вошел странный человек. Он был одет во все черное. Незнакомец молча протянул конверт с коротеньким письмом – заказывали написать реквием. «От кого вы пришли?». «Заказчик желает, чтобы его имя осталось в тайне. Сколько вы потребуете?». Моцарт назвал довольно крупную, по его мнению, сумму. Гость спокойно вынул кошелек, отсчитал половину: «Вот задаток, еще столько же после окончания».

Работа композитора редко бывала доходной, и Моцарт со своей семьей жил в постоянной нужде. Они с Констанцией часто болели. От холода и плохой еды один за другим у них умерли трое малышей. Поэтому хороший заказ мог бы обрадовать композитора. Но что-то в появлении человека в черном сразу насторожило его. Мысли о смерти, которые и раньше преследовали его, теперь стали неотступными. Он взялся за Реквием, но вскоре почувствовал, что пишет заупокойную службу по самому себе.

Барбара Крафт. Посмертный портрет Моцарта. 1819

«В моей голове хаос, – писал он другу. – Лишь с трудом собираюсь с мыслями. Образ незнакомца не хочет исчезнуть с глаз моих. Я беспрерывно вижу его. Он просит, он настаивает, он требует работы. Я продолжаю, ибо сочинение музыки утомляет меньше, чем бездействие. Больше мне нечего бояться. Чувствую, мой час пробил. Я должен умереть… А как прекрасна была жизнь!.. Но никому не дано изменить предначертанного судьбой. Надо послушно склониться перед волей Провиденья».

В какой-то момент Моцарту стало понятно, что ему не удастся завершить Реквием. Тогда он пригласил своего талантливого ученика Франца Зюсмайера, показал ему наброски партитуры и рассказал, каким он хотел бы видеть сочинение. Ученик постарался запомнить все как можно тщательнее.

Вильгельм фон Каульбах. Последние дни жизни Моцарта. 1873

«Он умирал хладнокровно, – пишет один из его друзей, – но очень неохотно. Это и понятно, если вспомнить, что как раз в это время Моцарт получил декрет о зачислении его на должность капельмейстера собора Святого Стефана со всеми доходами, исстари связанными с этим местом. Впервые в жизни перед ним раскрылась перспектива достатка и спокойствия. Но, увы…»

Накануне смерти Моцарт сообщил родным, что ночью его не станет. Им еле удалось уговорить священника прийти в непогоду. После исповеди и причастия Моцарт дал Францу последние наставления об оркестровке и вскоре потерял сознание.

В час ночи 5 декабря 1791 года страдания окончились. Его положили в самый дешевый сосновый гроб и похоронили в общей могиле. От покойного осталось 200 гульденов наличными и три тысячи – долгов.

Загадка «черного человека» разрешилась после смерти Моцарта. Им оказался управляющий одного графа, который тайно покупал музыку у композиторов и выдавал её на домашних концертах за свою.

Оригинал, написанный рукой Моцарта, – тот самый, который Зюсмайеру пришлось дописывать, – издан. По партитуре видно, что Моцарт успел написать целиком лишь первый номер. Начиная со второго номера в партитуре все больше пустых строк. В некоторых прописана только партия хора или солиста и сделан набросок басовой партии. В других выписаны голоса струнных, но отсутствуют духовые. Из знаменитой «Лакримозы» в партитуре лишь восемь тактов. Последние номера Реквиема полностью отсутствуют.

Возможно, Моцарт оставил Зюсмайеру какие-то другие наброски, помимо этой партитуры. Но так или иначе ученику пришлось многое дописывать: где-то отдельные голоса, а где-то целые такты или номера. Чтобы не оставить партитуру незавершенной, он взял фрагменты из начальных номеров и повторил их в конце – там, где Моцарт не оставил ничего, кроме пустых нотных листов.