От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада

Среди прочих вещей мне рассказали, что Сталин дал ясно понять, что для вступления Советского Союза в войну против Японии должны быть выполнены некоторые политические условия, которые необходимы русским на Дальнем Востоке. Без этих условий, подчеркнул Сталин, советский народ и Верховный Совет СССР не поймут, почему СССР вступает в войну на Дальнем Востоке.

11 февраля маршал Сталин, премьер-министр Черчилль и президент Рузвельт подписали «Соглашение трех великих держав по вопросам Дальнего Востока».[222]

Этот сверхсекретный документ не упомянут в протоколе Ялтинской конференции. Он был отвезен в Вашингтон и хранился в личном сейфе президента. Лишь немногие из ближайших советников президента знали о его существовании. Опасались, что, если о нем будет знать слишком много людей, сведения о нем могут просочиться в Японию, которая тогда может сорвать планы союзников, предприняв нападение на Советский Союз, прежде чем советские войска будут переброшены на Дальний Восток.

Китайцы об этом соглашении в то время уведомлены не были, поскольку имелись сомнения в отношении сохранения секретности в Чунцине.[223] В Ялте Сталин сообщил Рузвельту, что русские начнут переброску дивизий через Сибирь, но это необходимо делать в строжайшей тайне. Поэтому президент согласился, что он разъяснит китайцам принятое решение только после завершения перевозки войск.

Один из моих друзей в английском правительстве рассказал мне, что Иден пытался убедить премьер-министра не подписывать соглашение, поскольку тот не присутствовал на основных переговорах, а сам вопрос носит сложный характер. Однако Черчилль заявил, что все позиции Британской империи на Дальнем Востоке могут оказаться под угрозой. Он собирается поставить свою подпись, чтобы Великобритания могла остаться на Дальнем Востоке. При этом он добавил, что питает глубокое доверие к президенту Рузвельту и может полностью положиться на его суждение в этом вопросе.

Поручение выяснить условия, необходимые для вступления России в войну на Дальнем Востоке, было дано президентом Рузвельтом и военным министерством США американскому послу в СССР А. Гарриману, который отвечал за координацию всех наших военных и гражданских дел в Москве. Когда Гарриман прибыл в Ялту, он, как я понял, уже имел определенное представление о том, что требуется для вступления русских в войну с Японией. Соглашение о Дальнем Востоке было тщательно подготовлено и не являлось импульсивным решением, принятым в Ялте, потому что, как утверждают некоторые, президент Рузвельт устал и хотел избежать дальнейших споров.

Значительная доля критики по адресу этого соглашения связана с секретностью, окружавшей как переговоры о нем, так и конечный документ. Следует, однако, иметь в виду два момента. Президент должен был вести переговоры по этой проблеме почти в одиночку, потому что Сталин — я в этом убежден — отказался бы принимать какие-либо обязательства о вступлении в войну на Тихом океане в присутствии большой группы участников конференции. Во-вторых, склонность русских к секретности и даже личной дипломатии в данном случае была обоснованно вызвана чисто военными соображениями. Война приближалась к своей кульминационной точке как в Европе, так и на Тихом океане, и любой риск возможного раскрытия столь далеко идущих военных планов был чреват серьезной опасностью.

Подписание президентом соглашения по вопросам Дальнего Востока было продиктовано военными соображениями первостепенного значения. Американские военные руководители настаивали на участии Советского Союза в войне против Японии. Военный министр Г. Стимсон так изложил позицию армии США в отношении войны с Японией, хотя был уже июль 1945 года: