Мы поженились в ноябре 1923 года на крыше Учительской семинарии
Ещё осенью мы нашли двухкомнатную квартиру в арабском доме, который семья Будейри сдавала евреям. Крупнейшим агентом по продаже жилья в то время был г-н Шапира, крещённый в протестантской миссии еврей, который чувствовал себя как дома в смешанных кварталах между Меа Шеарим и улицей Яффо и говорил на всех языках. Дом был построен в турецкие времена, как и все дома на Абиссинской улице (сегодня улица Эфиопии), и все девять лет, что мы там жили, эти дома выглядели неизменно по-прежнему, равно как и тамошняя грязь в дождливые дни. Стены нашего дома, как ни трудно в это поверить, достигали в толщину 1,20 метра. На самом деле они состояли из двух слоёв, разделённых прогалом в 80 сантиметров, заполненным всевозможными материалами, кирпичами и тому подобным. Это создавало отличную изоляцию, сохраняя в доме прохладу летом и известное тепло зимой. Водопровода, электричества и телефона не было, зато и счета за них не приходили.
Улица Еврейского квартала Старого города. Иерусалим. 1920
Других развлечений, на которые можно было бы потратиться, практически не существовало: на весь город один кинотеатр, в Кикар Ционе, и прошло немало времени, пока мы стали туда ходить, и то всего пару раз в месяц. Воду в доме брали из большой цистерны. Она возвышалась над незастроенным участком земли, граничившим с другим подобным участком – тоже арабской собственностью, – где стоял дом, в котором среди прочих жил наш друг Моше Змора[225]
, потом ортопед д-р Йосеф Трой, оба – сионистские иммигранты из Германии. В засушливые годы сотню ослов нагружали водой из огромных цистерн, купленных у арабов в старом городе.