От братьев Люмьер до голливудских блокбастеров

Как раз-таки софистику можно углядеть во всем, что подчиняется догматике. Назарину же по простоте своей душевной не поддается заледенелая премудрость, он живет своей верой, живет и не может остановиться жить. Вообще, по Бунюэлю, невозможно быть христианином в чистом виде. Во-первых, всегда отыщутся те, кто найдет в твоем глазу соломинку, а во‐вторых, и Христос в известном смысле не был каноническим христианином. Помните, как это описано у Достоевского в «Легенде о Великом инквизиторе»? «Повторяю тебе, завтра же ты увидишь это послушное стадо, которое по первому мановению моему бросится подгребать горячие угли к костру твоему, на котором сожгу тебя за то, что пришел нам мешать. Ибо если был, кто всех более заслужил наш костер, то это ты», – говорит инквизитор Христу. И сколько бы праведник ни старался исправить сложившиеся устои, даже своим пассивным примером, в глазах остальных он будет выглядеть кощунником. Так как остальные решают все. И стоит ли в очередной раз напоминать, как эти остальные относились к искусству Бунюэля?

В «Виридиане» (1961) прослеживается та же нехитрая мысль. Благие поступки не всегда оборачиваются ростом добра во всем мире. Человеческую природу не победить. И как бы ни была любезна кроткая Виридиана с двумя бродягами, все равно они отплатили ей изнасилованием. В результате запретили и этот фильм, несмотря на чарующую выразительность некоторых сцен (сейчас едва ли кого-нибудь удивишь визуальной пародией на «Тайную вечерю» Леонардо да Винчи, и в американских «Симпсонах» и советском мультфильме «Падал прошлогодний снег» есть такие фокусы, но для бунюэлевского времени это было если не провокацией, то уж точно дерзким поступком). Впрочем, только к лучшему. Как знать, получила бы картина «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском фестивале без столь весомой антирекламы? Успех налицо.

В людском сообществе все устроено просто – однако, чтобы придать устроенности комильфотный вид, придумываются всевозможные церемонии. Речь, разумеется, не о Каннах, а светском общении в целом. Или, скажем, о званом ужине, как в ленте «Ангел-истребитель» (1962). Главные герои оказываются запертыми в особняке, и, когда путей к отступлению у них не остается, приличия уступают место руссоистской простоте. Еще вчера они упражнялись в мастерстве правильно держать трость, а сейчас буквально ползают на четвереньках.

Конечно, Бунюэль издевался. Он искушал своего зрителя, понимая, что происходящее на экране неумолимо ударит по самолюбию.

А вот кого тоже искушали, но он искушению отнюдь не поддался, так это святой Симеон-столпник, хотя как только дьявол ни старался. Но каким бы он ни был искусным манипулятором, болтуном и иллюзионистом, дьявол лишен важного качества – иронии и самоиронии. Поэтому в фильме «Симеон столпник» (1965) он проигрывает вчистую. Зритель торжествует, режиссер тихо смеется. Ему-то иронии не занимать!

Наверное, самым ироничным фильмом для Бунюэля стала «Дневная красавица» (1967) с Катрин Денёв, играющей там скучающую мещанку, – а как режиссер любил поиздеваться над мещанскими стереотипами, мы уже поняли. «Мне скучно» – типичный каприз человека, предоставленного самому себе. Это только голодающие художники Монмартра могут позволить себе использовать свободное время для создания произведений искусства, а что делать буржуазии с ее бесталанностью и отсутствием фантазии? Вот и героиня Северина, по-флоберовски уставшая от своего правильного мужа, решала сделать что-нибудь неправильное. Например, стать проституткой. Не то чтобы это та самая деятельность, за которую можно себя уважать, но она явно высвобождает какие-то подавленные желания, скованные общественной моралью.

В каком-то смысле это программное заявление: место мещанки в публичном доме. Во всяком случае, там она может что-то понять: и хоть что-то почувствовать в эпоху бесчувствия, и побывать в шкуре эксплуатируемого класса. На чай там, право слово, оставляют редко. А претензий всегда много.

Претензии – это шум времени. Ты можешь бездействовать, но чувствовать себя виновным. А если попытаешься сказать нечто, то обязательно нарвешься на ропот толпы. К нам могут предъявить претензию с самого появления на свет. Почему мы при рождении плачем и громко кричим? Нам не нравится текущее положение вещей?

ОХ, И МНОГО ЖЕ БЫЛО КОМПЛЕКСОВ У БУНЮЭЛЯ. И БУРЖУАЗИЮ ОН НЕ ЛЮБИЛ, И РЕЛИГИЮ. ЗА ЧТО БЫ ОН НИ ВЗЯЛСЯ, ВЕЗДЕ ИЗОБРАЖАЛ КРАХ ЦЕННОСТЕЙ.

В «Млечном пути» (1969) все эти вопросы поднимаются в форме религиозной притчи. Два странника из Франции в Испанию идут по дороге средневековых пилигримов, одержимые самыми благочестивыми помыслами. Да только встречают они еретиков, уже свернувших с праведного пути. Нет, у Бунюэля к ним, разумеется, претензий нет, но если уж официальная церковь признала их еретиками, то у кого-то же они возникли.