От Данте к Альберти

Марсилио Фичино, сын врача, поселившись после завершения медицинского образования во Флоренции, посвятил себя — по предложению Козимо Медичи — изучению платоновской философии и переводу на латинский язык трудов Платона и неоплатоников (Плотина, Прокла и др.). В вилле Кареджи (в окрестностях Флоренции), которую вскоре подарил ему Козимо, стала систематически собираться группа философов, поэтов, риторов, юристов, музыкантов, обсуждавших философские, литературные и политические вопросы. Подражая древним, члены кружка называли его Академией. Позднее, при Лоренцо Великолепном, этот кружок превратился в так называемую Платоновскую академию. Ее участники собирались то при дворе Лоренцо, то по-прежнему в Кареджи, то в Камальдоли, то во флорентийском соборе Санта Мария дель Фьоре, где Фичино читал лекции.

Идеалистическая философия Фичино, которую он сам называл «благочестивой философией» или «ученой религией», представляла собой своеобразный синтез платонизма и христианства. Однако само христианство у Фичино — это христианство беспредельно расширенное, включающее в себя все предшествующие религии и утратившее ортодоксальный характер. Фичино пишет, что по воле божественного провидения «благочестивая философия родилась некогда у персов с Зороастром и у древних египтян с Гермесом Трисмегистом^{327}, вскармливалась далее у фракийцев с Орфеем… затем достигла расцвета у греков и италийцев с Пифагором и получила свою окончательную форму в Афинах у божественного Платона»^{328}. Пифагор, Сократ и Платон являются, по убеждению Фичино, предтечами христианства. Некоторые античные философы, кончая Платоном, «окутывали святые тайны божественных истин покровом математических чисел и фигур или поэтическим вымыслом», для того чтобы к ним но имели доступа непосвященные. «Наконец, Плотин совлек с теологии эти покровы и первым и единственным… истолковал с помощью божественного света тайны древних»^{329}.

Вера уже не может основываться на чудесах, полагает Фичино, она нуждается в философском рациональном обосновании. Платоновский Разум поможет укрепить основы христианской религии, пролагая ей путь к сердцам людей, и будет способствовать тому, что все народы признают ее истинной верой.

В своем главном труде «Платоновская теология о бессмертии души» Фичино изображает мир в духе платонизма. Этот мир представляет собой гармоничное целое. Высшей ступенью является бог. Он — первопричина всего сущего и в то же время включает в себя всю вселенную. Ниже бога — ангелы, или небесные Духи. Срединное положение во вселенной занимает человеческая душа. Опа двоякой, небесной и земной, природы, существует и в вечности, и во времени, находится между божественным и материальным началом. Поэтому душа может возноситься к богу. В то же время только душа, наделенная разумом, способна быть творческим и созидательным началом в телесном мире. Следующую ступень составляют качества, которые придают форму пассивному, низшему аморфному началу — телесности, простой первичной материи. Эта бесформенная материя «далее всего отстоит от творца и ближе всего к ничему»^{330}. Таким образом, центральное место в мироздании принадлежит душе, являющейся связующим звеном, посредником между высшими и низшими субстанциями, по выражению Фичипо, «скрепой вселенной» (copula mundi). В комментарии на «Пир» Платона Фичино так рисует картину мира: «Божественная сила, все превосходящая, породив ангелов и души, тотчас же милосердно вливает в них, как в своих сыновей, сияние свое, в котором заключена плодоносная сила всего создаваемого. В ангелах и душах, как наиболее близких к божественной силе, она начертала гораздо более тщательно, чем в мире материи, строй и порядок всего мира. По этой причине та картина мира, которую мы видим, отчетливее всего сверкает в ангелах и душах. В них заключена форма каждой небесной сферы, солнца, луны и прочих светил, стихий, камней, деревьев, каждого из животных. Картины этого рода называются у платоников в ангелах прообразами и идеями, в душах — логосами (логос — разум. — М. А.) и понятиями, в материальном мире — формами и образами; ясные в материальном мире, они более ясны в душе и наиболее ясны в уме ангела. Таким образом, один лик божий сияет в трех по порядку расположенных зеркалах: в ангеле, в душе, в теле мира»^{331}. В отличие от средневекового взгляда на человеческую природу как на нечто недостойное, орудие сатаны, Фичино и в ней видит частицу и отражение божества, получающую от него сияние и являющуюся частью гармоничного мироздания.