От добермана до хулигана. Из имен собственных в нарицательные

Возникновение и укоренение в американской жизни такого явления, как линчевание, можно объяснить. И даже оправдать – как меру чрезвычайную. Но беда в том, что укоренившись, «суд Линча» довольно быстро превратился в обычное и весьма отвратительное явление, в массовое действо. Что-то вроде публичных казней на площадях средневековых городов, куда за неимением иных развлечений народ валом валил. А когда появилась фотография, линчеватели начали фотографироваться на фоне повешенных ими «преступников» и гордо рассылали снимки своим родственникам и знакомым в другие города и штаты. В виде сувенирных открыток!

Этих дикарей даже палачами назвать нельзя. Ведь в отличие от линчевателей профессиональным палачам садистские наклонности были не свойственны. Палач не имел права выступать с инициативой, а только выполнял приказ – работа как работа. В средневековом городе палач был муниципальным служащим с не очень высоким жалованьем. Чаще всего платили ему сдельно, а поскольку казни производились не каждый день, палач по совместительству выполнял и другие не вполне чистые работы: чистил нужники, занимался отловом бродячих животных, присматривал за публичными домами. Знаменитый потомственный парижский палач Шарль Анри Сансон пишет в своих воспоминаниях: «С незапамятных времен исполнители криминальных приговоров не имели иного жалованья, кроме права, называемого правом горсти, которую они изымали из всех продовольственных товаров, которые доставлялись в город для продажи».

Нередко палачам приходилось заниматься и врачеванием. Так, данцигский палач излечил будущую русскую императрицу Екатерину II от болей в спине. И то сказать, человеческое тело эти специалисты-практики знали куда лучше иных докторов медицины.

Несмотря на презрительное отношение к палачам, некоторым из них удавалось прославиться. Были опубликованы воспоминания палача Ш. А. Сансона, известного тем, что он обезглавил французского короля Людовика XVI. А лондонский палач Томас Деррик (Thomas Derrick) вписал свое имя, как это ни покажется странным, в историю техники.

Первоначально Деррик был солдатом в английских войсках, которые под командой Роберта Деверье брали в 1596 году испанский порт Кадис. Здесь его поймали при попытке изнасилования и приговорили к повешению. Иногда приговоренным предлагали самим стать палачами. На счастье Деррика, была свободная вакансия, и он стал палачом в Тибирине. Ныне это вполне приличный район Лондона, недалеко от Гайд-парка (в том месте, где возведена Мраморная арка), а тогда здесь было поле, на котором стоял эшафот с большой виселицей. В Тибирине Деррик казнил более 3 тысяч человек. В числе прочих был и его благодетель, Роберт Деверье, граф Эссекс, обвиненный в заговоре против королевы Елизаветы I. Похоже, что именно от Деррика вошло в английский язык слово «вздергнуть». Он придумал специальное устройство для казни, которое поднимало тело над землей с помощью системы блоков. Палач при этом находился в стороне и вращал ворот. Неудивительно, что новая виселица получила имя изобретателя – виселица Деррика. А позже, в XIX веке, когда появились подъемные краны, британские инженеры назвали дерриками и их. Когда-то в детстве это слово врезалось мне в память при чтении стихов С. Маршака о строительстве Днепрогэса:

Рапортует
Правый берег.
Каждый молот,
Каждый деррик,
Каждый кран
И каждый лом
Строят Солнце
Над Днепром!

Со сдержанным британским юмором может поспорить только жизнерадостный юмор французов. Устройство для обезглавливания, предложенное врачом Жозефом Иньясом Гийотеном (Joseph Ignace Guillotin; 1738–1814), они назвали «мадам Гийотен»; довольно быстро закрепилось название гильотина (guillotine).

Создание машин для совершения казни, будь то виселица Деррика или гильотина, совсем не преследовало цели продлить муки казнимого, как раз наоборот. Опытный палач стремился сделать свое дело быстро, и длительная предсмертная агония обреченного только мешала ему в этом. Деррик недаром начал «вздергивать» осужденных: при таком способе жертва сразу же теряла сознание и через несколько минут отходила в лучший мир. По той же причине анатом и врач, депутат Учредительного собрания Гийотен в 1791 году предложил народным избранникам унифицировать процесс смертной казни в стране: Приговоренных к смерти следует казнить одинаково – всем отрубать голову. До того времени во Франции, как и во многих других странах, отсечение головы считалось казнью «привилегированной», на которую могли рассчитывать только дворяне. Простолюдинов вешали, сжигали, четвертовали, колесовали. В общем, было достаточно способов помучить преступника напоследок. Чаще всего наиболее милосердными в таких случаях оказывались именно палачи, приканчивавшие свою жертву в самом начале «сеанса».