От дороги и направо

На зоне брался за любую работу, делал хорошо, рисовал стенгазету «Дорога на волю», в библиотеку записался, читать стал натурально, без фонаря, то есть, без обмана, а для себя. Хотелось. В самодеятельность записался. Танцевал хорошо всякие танцы. Даже грузинские. В школе музрук был клёвый. Не только на аккордеоне играл, но и танцы знал. Он и научил. Я из-за него и в школу-то ходил. Да на физкультуру тоже. Короче, отсидел я из двух лет десять месяцев и семнадцать дней. И вышел до звонка по УДО. За примерное поведение и полное исправление. Было мне тогда семнадцать лети десять месяцев. То есть, я вышел и через пару месяцев сам побёг в военкомат, показал справку об освобождении и попросил забрать меня в армию. Чтобы окончательно забыть про воровскую жизнь. И попал я в стройбат под Кишинёвом. Ушел от Банкира хитро, без обид, по закону на целых три года. Тогда три года служили. Я думал армия – это моя палочка-выручалочка. Но вышло чуток по другому. Пятьдесят пятый год. Десять лет уж как после войны пролетело, а в армии порядки были ещё те, военные.  К стенке, правда, не ставили, но чмырили крепко. За каждую мелочь. Подворотничок косо пристебал  – на тебе «губу» суток на пять. Постель заправил с кривым уголком, не под линейку – трое суток сохни там же, на «губе». И вот так все время. Чуть где напортачил – гауптвахта. А оттуда гоняли туалеты выскребать да мыть, на кухню таскать горбом мешки то с сахаром, то с рисом, то ящики с тушенкой. Не старался на работе, значит, будешь вечером перед отбоем по двору полчаса ходить гусиным шагом. Садись на корточки и семени лаптями. Да лапти бы еще ладно. Они легкие. А в кирзе кругов сорок намотаешь вприсядку – жить неохота. Строевым тоже часами топали, отжимались до упаду. Короче, «губа» не дура. И, что обидно, никогда не угадаешь, за что сядешь. А на тюрьму, на крытку, похожа она как две близняшки. Только там хоть понимаешь, за что сел, а тут бестолковщина полная. Ты вот представь, что  на гражданке ты по улице пилишь, тебя ловит патруль за то, что шнурок развязался или кепка слишком на лоб наехала. И  пару лет тебе  паяют. Зону топтать. Нормально?

Психу и то такое не приснится.

Тогда я подумал так. Ну, раз идет такая пьянка, раз ни за что грузят тебя тюремным почти режимом, то пусть делают это по серьёзному основанию. А самое серьезное нарушение что в армии? Правильно. Подпольное пьянство и самоволка. Пить я не любитель, а вот на самоволку намастырился основательно. Стал бегать через забор за бараком хозвзвода чуть ли не через день. У нас стройбат был, но мы не строили ничего. Кирпичи делали. Два кирпичных цеха у нас на территории было. Я на обжиге работал, на печи. Те, которые на сырце пахали, горб гнули без роздыху. Потом сырец высыхает, а уж после сушки к нам на обжиг идет. Короче, пятеро нас было на печи и все работали со свободным временем. Ну, я с парнями договорился, чтобы подменяли меня, а сам  сваливал часа на три, на пять. Что такое пять часов для хорошего вора? Космос! Куча времени делового. Садился я в автобус, который неважно куда ехал. На работе заточил три копейки до остроты парикмахерской бритвы и подрезал сумочки, карманы, даже портфели дерматиновые. Потом выходил, пересаживался и ехал обратно. Таким же макаром. Брал деньги  и всякие приличные штучки вроде зажигалок, портсигаров, маленькие флакончики духов, пудру, крем всякий для лица. Огуречный почему-то часто попадался. Ну, иногда женщины кулоны с хорошими камешками держали до работы в сумочке или в кармане плаща, а там, на работе, уже прихорашивались. Брал я и это, хотя рыжья, золота, значит, не попадалось. Цепочки в основном из серебра плохонького. Потом  быстро ехал на вокзал, мгновенно вычислял там барыг. Это скупщики краденого. И толкал им все цацки по дещевке. И бегом в разные магазины. Накуплю всего, от водки с закуской до конфет дорогих, сыр там всякий, колбасу копченую, хлеб подовый, печенье,  чай-заварку индийскую, и бегом в часть. Башли ныкал под забором в жестяную коробку от конфет, чтоб дождь не расквасил бумаги казначейские, а потом – в ямку и камнем прикрывал, пылью присыпал. Денег за три года набралось! Рублей восемьсот вроде. До шестьдесят первого года это очень хорошие деньги были. Я их после дембеля мамане отдал, сказал что в стройбате заработал.А батя зубами скрипел, но молчал.

Вот мы с парнями выпьем по чуть-чуть, наедимся до  онемения желудка и потом в такой рабочей силе кирпич жжем. После первого же забега я себе купил гражданские брюки, рубаху, свитер, куртку, кепку и ботинки, завернул в слюду, которую купил в цветочном магазине, и спрятал в схрон под тем же забором.