От Ельцина к...?: Хроника тайной борьбы. Книга 1

Ю. Лужков, с его слов, «уже постарался убедить президента Бориса Ельцина и премьер-министра Виктора Черномырдина в том, что в договоре о дружбе и сотрудничестве с Украиной не должно быть записи об аренде Севастополя, так как это фактически приведет к признанию его украинским городом». Он также считал возможным использование в международном суде итогов референдума, на котором около 90 процентов севастопольцев заявили, что считают себя россиянами.

Реакция правительственных структур и лидеров демократически-настроенных российских организаций на подобные заявления, которые по своей сути созвучны с требованиями национально-патриотической оппозиции, а также на практические шаги Ю. Лужкова либо отсутствовала вообще, либо оказывалась странным образом приглушенной и невнятной.

Симптоматично и то, что эти первые демарши Ю. Лужкова по вопросу статуса Севастополя совпали с подобными заявлениями А. Лебедя, которые сразу же вызвали не только негативную реакцию в украинском МИДе, но и заместителя госсекретаря США Строуба Тэлботта.

Все это не мешало тому, что Ю. Лужкова, единственного из региональных глав, ввели в состав участников Консультативного совета, созданного президентом РФ. По словам пресс-секретаря главы государства С. Ястржембского, участие в заседаниях Консультативного совета мэра Москвы Юрия Лужкова оправданно его ролью в жизни столицы и страны.

Не менее примечательно выглядели и заявления столичного мэра в отношении Республики Беларусь: «Я вижу большое влияние со стороны Запада на процессы решения политических вопросов в Белоруссии. Это Влияние очень опасно, пагубно». Оценивая ситуацию, сложившуюся в Белоруссии накануне референдума, Лужков сказал, что в результате страна оказалась на распутье: она должна выбрать либо путь развития президентской республики, либо парламентской. По мнению московского мэра, для России, как и для Белоруссии, единственно правильный выбор — это президентская республика. Ю. Лужков отметил, что свои проблемы белорусы должны решать сами, «не пользуясь поддержкой из-за океана или своих соседей на Западе». «Если говорить о моих симпатиях, то они, безусловно, на стороне президента Белоруссии Александра Лукашенко»,  — сказал он.

Таким образом, Ю. Лужков заметно начал выходить за те рамки, которые очерчены для главы столичной администрации, стал перехватывать некоторые лозунги и требования патриотической оппозиции.

По всей видимости, складывавшаяся общественно-политическая ситуация в стране заставляла правящие круги России идти на определенные морально-политические издержки ради сохранения сложившейся формы распределения национального богатства. Отсюда их молчаливая поддержка активных и разноплановых действий Ю. Лужкова, которые подчас приобретали характер прямых выпадов против проводимой федеральным центром внутренней и внешней политики.

Вполне вероятно, что несмотря на многочисленные заявления о нежелании видеть себя на посту президента РФ, все это означало  — Ю. Лужков взял курс на постепенную мобилизацию своих ресурсов к будущей избирательной кампании. В этой связи ему чрезвычайно важно было ослабить влияние лидеров оппозиции и, в первую очередь, А. Лебедя на общественное сознание, чтобы потенциальные собеседники на решающем этапе новой гонки за президентское кресло оказались бы в тени Ю. Лужкова.

Но и они не дремали. Их почерк угадывался в умело организованной кампании по «децеретелизации» Москвы.

Для наиболее популярных московских масс-медиа несокрушимый мэр вдруг перестал быть табуированной фигурой. Его образ начали все заметнее дегероизировать. Легкие «наезды» по разным поводам от 3. Церетели до пивзавода «Князь Рюрик», критика мэрской «севастопольской страды» как бездумной рекламной акции, толкавшей Киев в объятия НАТО, недовольство по поводу братания мэра с белорусским президентом А. Лукашенко  — все это появилось в тех медиа, которые еще недавно были творцами лужковской харизмы,  — на НТВ, «Эхо Москвы», в газете «Сегодня», не говоря уже о «Независимой газете» и ОРТ. Под этим крылось не просто изменение настроений журналистского сообщества, а перемена в позиции мощных элитных групп.

Признаки таких перемен стали ощущаться еще в конце 1995 года, когда, по мнению отечественных и западных аналитиков, ряд влиятельных банков «московской группы» начинал переориентироваться с Ю. Лужкова, на А. Чубайса, что по ходу президентской кампании 1996 года оформилось в союз. Это не могло не отразиться и на позиции контролируемых ими масс-медиа. Отсюда и смена тональности, и легкие поначалу колкости. Возникли трудности с финансированием ряда столичных проектов и программ подготовки к 850-летию Москвы.