От Фихте до Ницше

Очевидно, что факт различия между двумя философами сам по себе не доказывает, что ни один из них не прав. И даже если оба они неправы, может быть прав какой-нибудь другой философ. Но конфликтующие системы XIX столетия и, возможно, в еще большей степени конфликтующие представления о природе и компетенции философии показывают, что кантовская попытка раз и навсегда установить истинную природу и функцию философии с исторической точки зрения провалилась. И старые вопросы с новой силой встали перед умами. Может ли философия быть наукой? Если да, то каким образом? Какого рода познания можно на законных основаниях ожидать от нее? Вытеснили ли философию рост и развитие конкретных наук? Или у нее еще остается какая-то своя область? Если да, то какова она? И какой метод подходит для исследования этой области?

472

Конечно, совсем неудивительно, что кантовскому суждению о природе и границах научной философии не удалось завоевать всеобщего признания. Ведь оно было тесно связано с его собственной системой. Иными словами, оно было философским суждением, так же как философскими суждениями были заявления Фихте, Гегеля, Маркса, Ницше, Эйкена и других. По сути, если допустить, что мы не высказываем никаких утверждений ни о текущем конвенциональном использовании терминов, ни о различных употреблениях слова "философия" в истории, то любое заявление, которое мы можем сделать об "истинной" природе и функции философии, является философским утверждением, т.е. утверждением, сделанным изнутри философии и побуждающим к тому, чтобы занять особую философскую позицию, или выражающим ее.

Разумеется, я не собираюсь утверждать, что не следует занимать никакой философской позиции или что не подобает выносить философских суждений о природе и функции философии. Не думаю я также утверждать, что нельзя привести никаких серьезных оснований в пользу того, чтобы принять скорее одно, чем другое суждение. В то же время сейчас я не хочу делать резкого перехода от роли историка к роли того, кто говорит от имени конкретной философской системы. Вместо этого я предпочитаю кратко осветить некоторые из общих линий ответа, предложенного в немецкой мысли в первой половине XX столетия, на вопросы, подобные упомянутым выше. Эта процедура послужит чему-то вроде наведения моста между прошлым и будущим.

Одна из возможных линий ответа на вопросы о пределах философии состоит в том, чтобы утверждать, что конкретные науки являются единственным источником знания о мире и что философия не имеет собственной области, если понимать под ее функцией исследование особого уровня или рода сущего. В самом деле, совершенно понятно, что в свое время люди пытались добыть знание о мире посредством философской спекуляции. Но в процессе своего развития различные науки по частям принимали на себя ту исследовательскую область, которая раньше была за философией. Таким образом, происходила постепенная замена научным знанием философской спекуляции. И неудивительно, если философы, полагающие, что могут расширить наше знание о действительности иными средствами, чем применением научного метода гипотез, дедукции и верификации, преуспели лишь в создании конфликтующих систем, которые могут обладать определенной эстетической ценнос

473

тью или эмоциональным значением, но больше не могут всерьез рассматриваться как имеющие познавательную ценность. Если философия должна быть научной, а не некой формой поэзии, маскирующейся под науку, то ее функция должна быть чисто аналитической по своему характеру. К примеру, она, возможно, в состоянии прояснять какие-то фундаментальные понятия, используемые в науках, и исследовать научную методологию, но она не может выходить за пределы наук, прибавляя или дополняя наше научное знание о мире.

Эта общая позитивистская установка, убеждение, что эмпирические науки являются единственным надежным источником знания о мире, очевидно, имеет широкое распространение. В XIX в. она достигла высшего выражения в философии Огюста Конта, и мы видели, что она также нашла выражение, хотя и не столь впечатляющее, в материалистическом и позитивистском движении мысли в Германии. Но мы также замечали, как далеко некоторые из немецких философов, представлявших это движение мысли, выходили за пределы конкретных наук, разрабатывая общее воззрение на действительность. Примером тому был геккелевский монизм. И именно эту тенденцию философии развиваться в Weltanschauung* пытался исключить позитивизм XX столетия.