От глупости и смерти

Научная фантастика и ее фанаты связаны пуповиной – это яркий пример симбиотических отношений, в которых поведение детей – то есть фанатов, не соответствует благородным идеям, заложенным в написанное и проповедуемым родителями – то есть писателями. Несмотря на все ее апокалиптические пророчества, мрачные предостережения и тревожные возгласы, литература воображения пропагандировала и пропагандирует этику хороших манер и доброты через своих протагонистов. Через героев, которых нас просят вводить в НФ и фэнтези, в которых нас побуждают видеть Наших – чаще всего это те, кто вежливо говорит «пожалуйста», «извините» и «спасибо». Самый эффективный способ кратко объяснить, почему того или иного персонажа ударила космическая молния или захватил какой-нибудь лавкрафтовский ужас – это изобразить его грубияном, нечутким, нелогичным или неопрятным.

Из этого распространенного авторского приема родился канон – спасительный образ воспитанности, прямоты и гуманизма. Нахалы, мерзавцы, слизняки и рвачи Вселенной в этих сюжетах неизбежно пожинают страшные, но заслуженные плоды.

Такова позиция родителей, в основном.

Но их дети, фанаты, которые должны следовать этому канону, часто демонстрируют жестокость, которая, если бы дело происходило в книге, навлекла бы на них кары, достойные Иова.

Одна оговорка. Ее либо не заметят, либо истолкуют превратно, но вот она: не все фанаты так злонамеренны. Еще раз: есть очень много чудесных фанатов. Доброта, вежливость и самопожертование так же нередки среди них, как цветы весной. За более чем тридцать лет связи с НФ и ее фэндомом я завел много друзей, чьи достоинство и поддержка помогли сделать мою жизнь (бесконечно) более сносной. Неподдельное великодушие и спасительная помощь всегда были к моим услугам, и я получал эту поддержку не только от тех, кого хорошо знал, но, через посредников, и от читателей, с которыми я не был знаком, от случайных знакомых на конвентах, от прохожих, которые видели возможность проявить великодушие и не упускали шанса прийти на помощь. Пожалуйста, исключите из списка тех, о ком я здесь говорю, всех Хороших Людей. Они знают, о ком идет речь. Я скажу это в третий раз, и, надеюсь, что моя мысль дойдет до вас: я говорю здесь не обо всех фанатах!

Те, кого заденет эта статья, – это те, кого грызет совесть. Те, кто распнет гонца у позорного столба, служат собственной корыстной цели. Они ощущают свою вину, и поэтому попытаются обезглавить гонца. Однако в данной статье мы рассматриваем тех, кого все мы знаем: грубые, злобные, тупые и бесчувственные. Они сами не ведают, кто они, потому что характерная для них злоба и жестокость, достойные какого-нибудь хулигана на спортплощадке, отравляют их самодовольством, не позволяющим видеть, насколько они низки в наших глазах, какая они чудовищная помеха на пути большинства достойных и утонченных людей, действительно составляющих ту самую группу поддержки, которую мы называем фанатским сообществом.

На этих страницах вам предстоит столкнуться с колонией гусениц, уже оттолкнувших от нас многих писателей и художников, личинок, чьи спорадические иррациональные порывы заставляют мастеров, для встречи с которыми приезжают на конвенты поклонники, говорить: «Хватит! Я не выдержу еще один уикенд с этими пресмыкающимися». (Вы не задумывались, почему сейчас Стивен Кинг не бывает на конвентах?)

Это дети ксеногенеза. Это те, кто крикнет «Прыгай!» бедняге на карнизе. Это застрявшие в пубертате подростки. Это язва на розе, червь в яблоке. И все вы, фанаты, читатели, должны быть беспощадны к их нездоровому поведению. Дальше перечень случаев.

–

Один фанат, которого я пустил к себе домой, спер редкие комиксы общей стоимостью свыше двух тысяч долларов за те полгода с лишним, что приходил навестить меня. Другой ушел с практически уникальными книгами издательства «Шаста пресс» с обложками Ханнеса Бока – все были в отличном состоянии, все с моими экслибрисами. Еще одну фанатку я поймал, когда она выносила в большой сумке первые три выпуска «Анноун».

Был еще один, прихвативший в качестве сувенира коллекционный значок с изображением персонажа комиксов «Пеп» Сэнди – собаки Энни. Еще один избавил меня от необходимости заводить часы, посланные мне одним из руководителей компании «Булова». Такие часы были только у меня и у Уинстона Черчилля. Еще один неторопливо пробежался по моим папкам ночью, когда в доме все спали, и смылся с оригинальными письмами Б. Травена, автора «Сокровищ Сьерра-Мадре», а также с копиями моих писем к нему в Мексику. Еще один сумел вытащить – по одному, под рубашкой, – несколько десятков первых изданий, которые я покупал в середине пятидесятых, когда и сам был фанатом и начал собирать свою библиотеку, экономя на завтраках. В Канзас-Сити на «Ворлдконе»[163] несколько лет назад один фанат, который продолжает ездить на конвенты, явился на вечеринку у меня в номере и спер единственную картину Вёрджила Финлэя, которую мне удалось приобрести по разумной цене.