От глупости и смерти

Примерно через пятнадцать минут Расти нашел меня и спросил, собираюсь ли я выступать после спектакля. Я ответил, что нет. Он, если хочет, может, а я не буду. Он объяснил, что решил отказаться и хотел предложить действовать согласованно. Посовещавшись, мы решили бойкотировать конвент, что и сделали. Насколько мне известно, это был единственный случай, когда почетный гость от фанатов и почетный гость от профессионалов (других почетных гостей не было) выразили совместный протест.

На этом мероприятии банкет (в субботу вечером перед спектаклем) был организован в коридорах и на лестницах, потому что комитет не сумел предоставить участникам ни зала, ни столов, ни стульев.

–

Вот злая заметочка от элегантного Л. Спрэга де Кампа.

–

В общем и целом фанаты обращаются со мной очень бережно. Был, однако, несколько лет назад один случай, когда группа обожателей Г. Ф. Лавкрафта настолько возмутилась критикой в написанной мною биографии ГФЛ, что всерьез обсуждалась возможность запустить в меня вишневым тортом на очередном конвенте.

На съезде любителей фэнтези в Форт-Уэрте в 1978-м до меня дошли слухи, что один из членов этой группы все-таки прибегнет к такой своеобразной форме литературной критики. Пара мускулистых фанатов, увлекавшихся боевыми искусствами, назначили себя моими телохранителями. Когда я закончил свой доклад, ко мне направился молодой человек с коричневым бумажным пакетом как раз подходящего размера. Мои защитники спросили его, чего он хочет. Он, не говоря ни слова, повернулся и ушел. Так я точно и не узнал, что было в том пакете. Но груз своего невежества я несу стоически.

От Боба и Джинни Хайнлайн.

–

Дорогой Харлан!

Так как мы отступили под защиту…

[Запомните это, ребята!],

… под защиту не включенного в справочник телефонного номера, сетчатого забора и электрических ворот, то от жутких историй практически избавлены. Но одна все же есть.

Однажды вечером я работала у себя в кабинете. Высоко в двери у нас вставлена стеклянная панель, но чтобы заглянуть через нее в дом надо быть настоящим гигантом. В дверь позвонили. Я удивилась, потому что в ворота никто не заходил, и открыла дверь. Там стоял какой-то подонок. Первые его слова были: «Кто-то убил моего павлина!»

Боюсь, что велела ему убираться. «А если не уберется, – пригрозила я, – позвоню в полицию».

Больше он через изгородь не лазил, но несколько дней подряд мы находили в почтовом ящике что-то вроде проволочной «фигурки». Каждый день новую. И письма. И так далее. Больше этот тип мне на глаза не попадался, но я его не забыла…