От Голливуда до Белого дома

Возбудимому ребенку трудно с этим жить, но дальше стало еще сложнее, потому что мама отдала меня в иезуитскую школу, когда я совсем еще не знал итальянского. Это был ее любимый метод: бросить ребенка в холодную воду, чтобы он научился плавать. В моем случае вода была просто ледяной.

Колледжио делла Кверсе располагался в реконструированной вилле XV века на вершине холма, окруженной высокими стенами и величественными соснами. Школа стала для меня тюрьмой. Моего учителя звали дон Луиджи. Он носил хорошо скроенную черную сутану (я уже тогда обращал внимание на крой), только весь эффект портила обильная перхоть на плечах и нечищеная обувь. Я старался добиться его расположения приветливой улыбкой и изображал пристальное внимание, хотя едва понимал, о чем он говорит. (Даже если бы я знал итальянский, я бы вряд ли добился успеха, потому что постоянно витал в облаках и спал на уроках с открытыми глазами.) И конечно, дон Луиджи скоро вывел меня на чистую воду.

Однажды он вызвал меня к доске и задал несколько вопросов. Я так испугался, что мой мочевой пузырь не выдержал напряжения и, что еще ужаснее, моча попала на сутану учителя. Он рассвирепел, схватил меня за волосы и несколько раз ударил головой о стену. Случай этот, разумеется, наделал шуму, и я стал предметом насмешек своих одноклассников.

Избиения меж тем продолжались. Дон Луиджи вызывал меня в свой кабинет, ударял головой о стену, бил линейкой по рукам и грозил: «Не смей никому об этом говорить, или ты об этом сильно пожалеешь».

Причин для беспокойства у него не было. Я боялся сказать хоть слово маме, чтобы она не сочла меня неженкой и нытиком. Месяцами я жил в страхе, и это стало сказываться на моем здоровье. Я худел, потерял сон, глаза покраснели. Когда я все-таки набрался мужества рассказать обо всем маме, она, надо отдать ей должное, ни на секунду не усомнилась в моих словах. Так будет всю жизнь: она всегда безоговорочно верила нам с братом, принимала нашу сторону и защищала. Разгневанная мама явилась в школу, в резкой форме пожаловалась на иезуита и забрала меня из этого заведения. Она отдала меня в другую католическую школу с не такими суровыми правилами. Несмотря на мое католическое образование, я, как и вся семья, периодически посещал православную церковь. Нас с Жижи водил туда отец, чтобы мы не отрывались от своих корней.

Между тем мама начала налаживать свой бизнес во Флоренции. Ей повезло во многом благодаря удивительному совпадению: графиня Фабрикотти оказалась Корнелией Рузвельт Сковел, подругой мамы еще по Вашингтону. Она охотно помогла маме сделать первые шаги.

У графини Фабрикотти был модный бутик на виа Торнабуони. Их семье принадлежала великолепная мраморная вилла, один из самых красивых домов, которые мне доводилось видеть. Участок вокруг виллы казался ландшафтным парком посреди города: 15 акров ухоженных садов с водоемами, скульптурами, цветниками и порхающими птицами. Величественная мраморная лестница вела к дому, насчитывавшему не меньше шестидесяти комнат. Вилла была обставлена прекрасной мебелью, которая восхитила и маму, и меня.

Нас пригласили на чай, и за чаепитием было решено, что первым модным проектом мамы станет коллекция шляпок, которые графиня будет продавать в своем бутике. Ничего толкового из этого не вышло: под порывами ветра все декоративные элементы со шляпок облетали. (Идеи у мамы были замечательные, а вот опыта для их воплощения очень мало.) Но графиня Фабрикотти продолжала ее поддерживать. Следующим проектом стала коллекция платьев, вариации на тему парижской моды, и она имела значительно больший успех.

В это время свой первый настоящий успех познал и я. Мама настаивала, чтобы мы с Игорем воспитывались как настоящие джентльмены, а джентльмен просто обязан уметь ездить верхом. Мы были знакомы практически со всеми русскими аристократами во Флоренции; большинство из них работали шоферами. Самым импозантным был известный наездник князь Джорджадзе, который знал, где мне можно было научиться верховой езде.

Когда меня впервые посадили на лошадь и дали несколько элементарных инструкций, случилась удивительная вещь. «Мальчик, — едва успел сказать мне тренер, — опусти пятки, держи спину прямо…» — и вот я уже не только еду шагом, но и пускаю лошадь в галоп. Чувствую себя при этом абсолютно уверенно.

«Я такое вижу в первый раз, — сказал тренер маме. — Вы уверены, что ваш мальчик никогда раньше не ездил верхом?»

«Никогда в жизни», — ответила мама.

«Что ж, — сказал тренер, — учить мне его нечему. Он все уже умеет».

И тут отец засмеялся: «Индеец! Я же говорил, что он был индейцем!»