От Гринвича до экватора

В хижинах нет никакой обстановки, шкура убитого зверя — и то редкость. Ведды спят на голой земле, ничем не укрываясь, ничего не подкладывая под голову. Одежда тоже непритязательна: длинные куски ткани, обернутые вокруг талии и у мужчин, и у женщин.

Религиозные обряды лишены торжественности. Ведды верят в «якка» — духа умершего соплеменника. «Якка» много, и все они не забывают свою общину. Дух великого в прошлом охотника помогает убить зверя, дух шамана — вылечить от болезни, дух знатока трав и кореньев — разыскать волшебную ягоду (аборигены утверждают, что в джунглях есть некая ягода, съев которую человек становится гораздо сильнее). Ведды убеждены, что «якка» навещает родственников, когда те спят. На их взгляд, сновидения — это общение с загробным миром.

Духов вызывают при помощи Дугганава — шамана. Он один может вступить в контакт с «якка», чтобы попросить помощи и защиты для племени. У шамана в общине Апиуэле нет ни детей, ни жены, и соплеменники приносят ему еду, поят его водой из ручья. Все, в том числе Апиуэле, обращаются к нему с почтением.

«Лесные люди» поклоняются духам умерших, но у них нет похоронной процедуры. Тело покойного уносят в чащу и покрывают ветвями или камнями. Спустя два-три дня ведды вызывают его дух. Обняв друг друга за плечи, члены общины кружатся вокруг хижины шамана, пока тот разговаривает с «якка».

Шаман перед встречей с «якка» пьет перебродивший сок кокосового ореха. Потом начинается забавная сцена: дугганава прыгает по хижине, пытаясь поймать духа. Он то бросается в сторону, то падает лицом на землю, то высоко подпрыгивает. Наконец издает победный возглас — значит, схватил «якка». В эту минуту «простые смертные» должны уйти из хижины, при них дух не станет отвечать на вопросы.

В сорока километрах отсюда, сказал мне Пейрис, есть другое племя. Оно укрывается в пещерах, у входа в которые, отпугивая зверей, горят костры. Стены пещер разукрашены рисунками, сделанными глиной и сажей, смоченными слюной. На этих рисунках изображены люди, слоны, собаки. Впечатление — будто рисовали двух-трехлетние дети.

Веддам того племени не известно, что такое земледелие. Как и их далекие предки, они собирают съедобные коренья, ловят руками рыбу в ручьях, охотятся с помощью лука, изготовляют из камня острые наконечники для копий и стрел. Эти «лесные люди» — наиболее отсталые из своих сородичей — кочуют по джунглям.

Мне не очень верилось, что в Шри Ланке еще есть настоящие дикари, и я предложил проводнику пойти к ним. Однако Пейрис отказался:

— Туда не добраться — стена непроходимых лесов. Она их надежный щит. Лишь однажды мне удалось к ним попасть, и то с превеликим трудом.

Чем ближе к деревням сингалов и тамилов и чем доступнее окружающие джунгли, тем выше уровень развития веддов. Большинство из них, по сути дела, уже ничем не отличаются от обычных крестьян. Они живут в прочных хижинах, имеют волов, выращивают рис. Ведды прибрежных районов разводят кофе и табак.

Влияние цивилизации становится все ощутимей и в племени Апиуэле. В его хижине висит великолепный лук — тугой, изящно выгнутый, гладко отполированный. Я попросил показать, как с ним охотятся. Апиуэле ответил, что лук сломан, но при этом его глаза суетливо забегали из стороны в сторону. Ведды не любят и не умеют лгать, и стало ясно: тут что-то не так.

— Апиуэле давным-давно охотится с ружьем, — объяснил позже Пейрис. — А лук держит для туристов. За год их пятнадцать, а то и двадцать попадает сюда. С восторгом взирали на лук двое французов. Их друзья в Париже, когда смотрят снимки вождя с этим оружием в руках, наверняка думают, что французы общались с древними воинами.

Проводник иронизировал над туристами. А я хорошо понимал их: заманчиво в конце XX столетия встретиться с нашими предками! Но где их теперь найдешь? И даже из племени Апиуэле туристы уходят несколько разочарованными.

Обращаясь ко мне, вождь всякий раз произносил слово «хура». Я спросил Пейриса, что оно значит.

— «Друг». У веддов нет слова «господин», они всем говорят «хура».

— Как удалось вам выучить их язык?

— Я подолгу жил в племенах. Кроме того, многие слова сходны с сингальскими.

Вообще, у веддов тесные связи с сингалами и тамилами, они перенимают их обычаи, вступают с ними в браки.

…Несколько лет в Шри Ланке не проводилась первомайская демонстрация. Ее отменили, поскольку из-за антиправительственного мятежа семьдесят первого года было введено чрезвычайное положение. Но вот празднование Первого мая вновь разрешили. И нескончаемый поток демонстрантов двинулся по Коломбо к Голл Фейсу. Эта площадь тянется почти на два километра вдоль океана, морские волны с разгона бьют о глыбистые камни набережной.

Неожиданно на площади появилась необычная процессия — босые люди в красных набедренных повязках. Они шли молча, без единого возгласа, с непроницаемыми лицами — как полагается охотникам. Это были ведды.