От «Я» к «МЫ». Как быть по-настоящему вместе

«Мы» — это основание близости. «Я и Ты» — основание соперничества и вражды. «Я и Ты» — это здорово, когда тебе предстоит схватка с тигром, и уже совсем не так здорово во время спора с женой, начальником или ребенком. В такие напряженные моменты особенно трудно сохранять хладнокровие именно потому, что за плечами у нас примерно миллион лет общей эволюции, в ходе которой развивалась лимбическая система с ее мгновенными реакциями, обес­печивающими выживание, плюс еще один мощный фактор — индивидуальная травма. У каждого она своя, но любого из нас травма вгоняет в режим выживания, в котором мы стискиваем кулаки, готовясь к самозащите, или зубы, чтобы закрыться, как в крепости. Чем больше травм вы перенесли в детстве, тем легче переключаетесь на режим борьбы и противостояния «Я и Ты» [6].

Если вы думаете: «Ну, в моем детстве не было ничего особенно травматичного», отвечу: вполне возможно. Мы к этому еще вернемся. Но прежде приглашаю вас поприсутствовать при моем разговоре о детской травме. Иногда «ничего особенного» и не надо. Все зависит и от вашей природной конституции и множества других переменных, однако иногда достаточно всего разок стукнуть по яичной скорлупке, чтобы остались трещины на всю жизнь. Что у вас за травмы?

Работая с парой, я всегда держу в голове один важный вопрос. Это не вопрос: «Каковы ваши стрессогенные факторы?» Стрессогенные факторы — пандемия, денежные неприятности, несовпадение сексуальных импульсов, дети, родители — играют важную роль, но хорошо функционирующая пара вполне способна справиться с умеренным уровнем стресса. Главный вопрос для меня — это даже не «Какова динамика ваших отношений? Каков танец ваших отношений?» Это тоже важный вопрос, но и он не основной. Главный вопрос, который я задаю на терапевтической сессии, очень прост: «С какой вашей частью я сейчас разговариваю?»

Говорю ли я со зрелой частью — той, которая присутствует здесь и сейчас? Эту часть я называю Мудрым Взрослым. Это та часть, которой дороги «Мы». А может быть, я говорю с той частью вас, которая была травмирована и сейчас под воздействием триггера включает режим военного положения — ­сознание «Я и Ты»? Эта часть вашей психики видит реальность сквозь призму прошлого.

Я убежден, что не бывает «слишком острых» эмоциональ­ных реакций, просто иногда человек реагирует на то, чего перед ним уже нет.

Партнеры по близким отношениям имеют то благословенное преимущество, что могут преподнести друг другу целительный дар своего присутствия. Но, чтобы быть в сознании «Мы», быть вместе с партнером, нужно присутствовать здесь и сейчас самому, а не погружаться в прошлое.

Травматические воспоминания — не слишком удачный термин. Травму не вспоминаешь, ее проживаешь заново. Ветеран, который слышит звук «выстрела» от выхлопной трубы на улице и, мгновенно развернувшись, хватает воображаемую винтовку, он не думает: «Вот я иду по Мэйн-стрит и вспоминаю вой­ну». В этот миг он снова на поле боя. Прошлое накладывается на настоящее, замутняет сознание и искажает реальность [7]. Когда какой-то триггер запускает травму, мы физически входим в режим «бей или беги». Я своими глазами видел, как пациенты, столкнувшись с невыносимым, вызывающим шок переживанием, например, узнав об измене, со сдавленным воплем выскакивали за дверь моего кабинета и приходили в себя уже в коридоре.

Однако большинство из нас не проигрывают заново сам травматический опыт. Вместо этого мы прибегаем к какой-то защитной стратегии, которыми нас для подобных случаев снабдила эволюция. Например, вы в детстве жили в атмо­сфере эмоциональной заброшенности, а потому выросли в очаровательного соблазнителя — эксперта по привлечению всеобщего внимания. Или в детстве у вас не было личного пространства, и теперь вы обнесли себя надежной стеной и овладели искусством держать всех на расстоянии. Эту компенсаторную — основанную на защитах часть нашей психики я буду называть Адаптивным Ребенком [8].

Пиа Меллоди, одна из моих великих наставниц, называла Адаптивного Ребенка «малышом во взрослых одежках» [9]. Адаптивный Ребенок — детская версия Взрослого, которого вы слепили из чего попало в отсутствие здоровой родительской заботы. Приведу таблицу, в которой черты Адаптивного Ребенка сопоставлены с чертами Мудрого Взрослого [10].

Посмотрите на эту таблицу. Я бы хотел, чтобы вы заметили несколько важных деталей. Прежде всего, видите, насколько напряжен, самоуверен и непреклонен Адаптивный Ребенок? Одна моя клиентка говорила, что ее Адаптивный Ребенок — словно живущий в ней маленький консерватор-­фундаменталист. Какой контраст с гибкостью, смирением и умением различать нюансы, характерными для Мудрого Взрослого, и вы, вероятно, уже знаете из психологической литературы, что это черты зрелой личности [11]. Грубость не помогает настоять на своем