От имени докучливой старухи

Изольда Матвеевна осмотрела четыре входных двери, выходящие на лестничную площадку. Три двери были металлические, глухие, без единой щели, и не внушали ей никакой надежды осуществить ее замысел. Одна дверь была бедненькой – деревянной, обшитой по краям дермантином и с обширной щелью снизу. Изольда Матвеевна подтолкнула ногой три одиноких окурка к щели, вынула из седых волос невидимку и ее тонким краем пропихнула окурки внутрь квартиры. После чего, пыхтя и отдуваясь, спустилась на второй этаж, попутно открыв нараспашку третье лестничное окно.

«Ироды, селедку иваси едят. Целая здоровенная банка окурков и зажигалочка сбоку припасена. Ну-ка, ну-ка, посмотрим: залиты ли окурки водичкой? Зажигалка-то как раз кстати! Нет, нет водички – сухие. Как ее зажигать-то окаянную, эту зажигалку? Газа нет, что ли? А может кремень испортился? А! Тут и спички припасены! Сейчас посмотрим, каким свежим воздухом вы все будете дышать! Бумажку надо… Вот в кармане у меня квитанция за квартиру где-то затесалась… где же она окаянная? Фу! Дым-то какой вонючий! Надо потрясти жестянку, чтобы хорошенько схватилось! Вот как раз потлеет, а потом разгорится.»

Довольная своей проделкой Изольда Матвеевна спустилась, наконец, на первый этаж, попутно раскрыв нараспашку лестничное окно между первым и вторым этажом. На первом этаже было всего две квартиры, почтовые ящики и электрический щит. И на полу стояла жестяная банка из-под зеленого горошка, доверху наполненная окурками.

«Вот я вам покурю! По всем почтовым ящикам сейчас ваши окурки рассую. Чтобы все знали, кто нас травит своими папиросами! Ой, что-то я и себе насыпала. Ну и хорошо, для конспирации – всего-то два окурка попало. Пусть вызывают участкового, мне же воздуха не хватает, а им все равно. Власть называется. Помню, у нас в молодости был участковый – настоящий человек, он бы их прижал. А этот – молодой – пипка, ничего из себя не представляет».

Изольда Матвеевна с трудом поднялась обратно на пятый этаж, и, усталая, но довольная, легла спать.

***

Изольду Матвеевну разбудил звонок в дверь. Она накинула жилетку прямо поверх ночной рубашки и заглянула в глазок. Перед дверью стоял молодой участковый. На улице и на лестнице слышался неясный гул. Временами оттуда доносилось:

– Да сдать в дурдом эту сумасшедшую старуху!

Изольда Матвеевна довольно ухмыльнулась и прокричала:

– Что надо?! Сплю я, сплю!

– Переговорить надо, Изольда Матвеевна, открывайте!

Хозяйка перекрестилась и повернула ключ в двери. Вид у нее был очень довольный.

– Свидетелей ищем, Изольда Матвеевна. Не слышали ли вы что-нибудь подозрительное сегодня ночью? – участковый топтался в дверях.

– Слышала, как соседи выходили курить на всех этажах. Всю ночь курили. А дым-то весь ко мне идет. Наверх, с теплым воздухом. А что случилось?

– Пожарных вызывали, смотрите, машина стоит во дворе. Жилконтору вызывали – ночью был мороз и лопнули лестничные батареи от перепада температур. Хулиганичал кто-то всю ночь на лестнице. А вы ничего не слышали?

– Вот те крест, не слышала. Сплю как младенец. А отчего пожар? Напились небось и дебоширили?

– Кто-то поджег пепельницу на лестнице. А вот и ваша обгоревшая квитанция оттуда…

– Мало ли…– ощетинилась Изольда Матвеевна. – Воруют всё, вытащили из почтового ящика.

– Изольда Матвеевна, вынужден вас предупредить, что соседи написали на вас заявления. Особенно те, которым вы испортили детскую коляску… Я даже не знаю, как не дать делу ход. Весь подъезд на вас ополчился!

– Я спала всю ночь как младенец, – твёрдо сказала хозяйка, сурово глядя на участкового поверх очков. – И хулигану этому я очень благодарна. Надеюсь, он отстоит моё право на свежий воздух, записанное в Конституции!

И Изольда Матвеевна, встав на табуреточку, вытащила с полки Советскую Конституцию. Держа книжицу перед собой, она стала наступать на участкового:

– Пойдите вон из моей частной собственности! Я вас к ответу призову за нарушение моих законных границ!

– По какой конституции здесь ваши законные границы?

– По Американской!

– Значит, признательные показания давать не намерены?

– Диверсант какой-то ночью ходил по лестнице, а не я!

И металлическая дверь захлопнулась перед носом участкового.

***

«Доведут до греха. Всем миром на меня ополчились! Эта фифетка – тоже мне… Колясочку ей, видите ли, испортили! А ты пойди постирай свою колясочку, душенька! Любишь кататься, люби и саночки возить – любишь курить, люби и колясочку стирать! Доведут до греха! Свят-свят-свят! Где у меня папиросочка? Пять лет назад, когда бросала, я спрятала пачку «Примы»… вот только где? Запамятовала! Неужто за комодом?»

Изольда Матвеевна поднатужилась и отодвинула комод от стенки.

«Нет, за комодом нет ничего? А! Вспомнила! Я ее в целлофановый пакетик запаяла горячими ножницами и в унитазный бачок кинула – чтоб доставать было противно. Интересно, за пять лет сохранились мои папиросочки?»

Изольда Матвеевна приподняла крышку бачка и пошарила внутри.